— Если бы это был твой сын…

— Все образуется, — попробовал утешить друга Саймон. — Посмотри на это с другой стороны. Джейн жива и счастлива. И у тебя… Может быть, это хороший повод, чтобы начать новую жизнь?

Сомс промолчал.

«Жизнь», — где-то он уже слышал все это. Он вышел от друга, сел в первый попавшийся аэрокар, протер рукой запотевшее стекло. На улице почти не было людей. Лишь несколько аэрокаров плыли в ту же сторону, что и он.

«Надо ценить жизнь», — на прощание сказала ему дочь. А разве он не ценил? С того самого времени, когда впервые увидел мертвого человека, вытянутого, непомерно длинного, на коричневых досках спортивной студии. Потом говорили, что это был несчастный случай, что упала штанга, но он и еще двое мальчишек знали, что произошло на самом деле. Они видели…

Отец привел Сомса на занятия и остался ждать в коридоре. Переодевшись, ребята вошли в зал, вернее не успели, замерли в проходе.

— Уйдите, уйдите, занятий не будет, — услышал Сомс и невольно, от любопытства, поддался немного вперед, желая знать причину такого напряжения в голосе незнакомца.

Его товарищи как-то стушевались и попятились назад, и на миг между их плечами возникла пустота, и он увидел: двое взрослых парней держали его тренера, тот вырывался у них из рук, а третий наклонился к умершему, лежащему на полу. Сомс почему-то сразу понял, что человек мертв. Рядом с телом лежала какая-то длинная железная труба, наверное, часть от тренажера.

Они все попятились к двери, бледные, рухнули в раздевалку. Отец, не сказав ни слова, прошел в зал сам. Беда словно носилась в воздухе. Когда он вышел, ребята уже успокоились и вместе пытались восстановить то, что увидели.

— С человеком плохо, сердце, — глухо произнес отец. — Одевайтесь, сегодня занятий не будет. Сейчас приедет скорая, а я провожу вас домой.

Еще одна версия. Сомс усмехнулся. Только она рухнула в тот же день, в коридоре перед их входной дверью, когда отец наклонился к нему и произнес:

— Мы ничего не будем говорить маме, правда, сынок? Ей незачем переживать.

В его глазах Сомс прочел свою правоту.

Потом они открыли дверь ключом.

— Где вы были так долго? — спросила их мать.

— Да так, гуляли, — неуверенно ответил отец.

Тогда мама впервые не укорила их за остывший обед. Ее ответом было молчание.

Часть 6. Способные

Человек, превосходно знающий, что противник относится к его словам с молчаливым недоверием, приступает публично с ножом к горлу, требуя открытого выражения либо доверия, либо недоверия и, получив последнее, бьет себя в грудь и жалуется urbi et orbi (городу и миру), какое благородное существо и как гнусно было обижено.

В. И. Ленин «Сорвалось!..»

«Вот бы мне такие способности! — воскликнул про себя Палий, захлопнув книгу. — И чего они все плачутся, эти герои. Конечно, непросто, зато интересно. Попробовали бы пожить, как он, глядишь, не так бы еще взвыли».

Надо сказать, что жизнь Палия была самая что ни на есть обыкновенная. Утром скорый завтрак, дорога на работу, работа, ужин, немного свободного времени, которое он обычно тратил на компьютер или книгу, засыпание под вечерние новости, сон. Иногда в этот распорядок, обычно по пятницам, вторгался магазин. Они с женой после работы договаривались встретиться где-нибудь на распродаже и шли за покупками. Неля, мать его детей, давно сетовала, что им надо купить собственный кар, но лишних денег не было. Ее зарплата почти вся уходила на оплату аренды, а его — им на жизнь. Двое детей — старший Тямий и сестренка Ляван — мало что меняли в его жизни. Его знакомые давно уже перестали удивляться спокойствию, с которым Палий обращался с детьми. И вправду, ему не приходилось на них особенно кричать или воспитывать, дети понимали все с первого его слова, но Палий был слишком умен, чтобы приписывать эту заслугу себе. Воспитанием сына и дочери занималась жена и делала это безукоризненно. А ему оставалось только зарабатывать на жизнь, да еще служить примером подрастающему поколению. Хотя примером он был не ахти каким.

Способностей у него никогда особенных не было, в школе учился он средне, больше брал усердием, исправно вколачиваемым ему сильной и грубой от работы рукой матери, чем умом, потом была академия, куда поступил, потому что было направление от муниципалитета, потом работа. Спортом Палий особенно никогда не интересовался, а потому не удивился, когда его признали негодным к службе, на которую он, по примеру многих своих товарищей, попытался было поступить: военным платили немалые деньги, а еще были социальные льготы и бонусы детям. Мечты о гражданском космосе померкли тогда же. Впрочем, Палий особо и не хотел покидать привычный уют. Его не привлекали опасности и риски, скорее по молодости тянуло из дому, хотелось испытать себя. Это быстро прошло.

С тайным стыдом, прикрываясь тем, что надо же знать, чем болеют дети, Палий вместе с ними смотрел старые и новые фильмы о вампирах, оборотнях, королях и провидицах, героях-первооткрывателях и военных геолога и прочей нечисти — в общем, о людях в высшей степени исключительных, и понимал, что сам очень далек от этого идеала.

Иногда в уме он принимался рисовать картины, в которых фантастические образы причудливо накладывались на реальность. Подумывал, поглаживая округлившийся к сорока годам животик, не пойти ли записаться в бассейн: «А ты заматерел, брат. Надо держать себя в форме». Впрочем, это скорее была не его мысль, а так, навеянное вечными разговорами его коллег-женщин в офисе. В последнее время они только и говорили, что о фитнесе, что было неудивительно: приближался День Прибытия.

— Отец, ты не видел, куда я положила шнур от телефона? — спросила его жена с какой-то неясной тревогой в голосе.

— Нет, а что? Посмотри на тумбочке под телевизором, — привычно посоветовал он.

— Да вот не могу дозвониться до сестры. Целый день звоню и все никак, а теперь зарядка закончилась. Позвони со своего, а?

— Ладно, только разговаривать будешь ты.

Киру, сестру Нели, он не любил. Уж очень нечистоплотная была особа. Нет, так по виду не скажешь, даже вроде интеллигентка, но любила совать нос в чужие дела, давать глубокомысленные советы, которыми невозможно было воспользоваться по причине их излишней правильности, и вообще производила впечатление двуличного человека. Подозрение, кстати сказать, оказалось оправданным, поскольку гостить в их доме Кира любила, а когда Тямий заболел и им срочно понадобилось попасть к врачу, редкому специалисту, ее знакомому, между прочим, отделалась намеками и обещаниями. К врачу тогда они, правда, все