Деодор отклонился назад, принимая прежнюю позу. Правда, успел почесать ногу.

– Потерпите, – сказала ему Унисса.

– Я бесконечно терпелив, – ответил мужчина. – Я – как камень. Кеммих – это «камень» по старому-то. Не знали, нет?

– Замечательно.

Унисса пропала в проеме, оставив Эльгу с Деодором наедине.

Листья, похрустывая, прыгали с доски, как путники в пропасть. Эльга кусала губы и пальцы на левой руке. Если бы помогало!

– А у нашего нежного цветка есть молодой человек? – медовым голосом спросил Деодор после короткой паузы.

Эльга не сразу сообразила, что «нежный цветок» – это она.

– Вы отвлекаете.

Бум-бом-пум – пальцами по доске. Словно не девять месяцев в обучении, а день. Или и того меньше.

– Да-да. Но все-таки? – настаивал гость.

– Есть.

– Серьезно? – не поверил Деодор. – Вы так молоды, Эльга. Вас же Эльга зовут? Я слышал. Эля, Элечка…

Он словно попробовал имя на вкус.

– Вы сейчас наговорите под пальцы, – сердито сказала Эльга, – вообще ничего не получится.

– А я в вас верю, – улыбнулся Деодор. – Так ваш молодой человек опытен? Одного с вами возраста, Элечка?

На кухне звякнуло. Из отдушин дохнуло теплом.

– Он ученик мастера боя, – сказала Эльга.

– М-м… Опасный, должно быть, соперник.

– Да, он воевал с тангарийцами.

– Ух! Он, наверное, герой! Там, говорят, было побоище с сумасшедшим мастером. А где он сейчас?

Деодор покрутил головой, словно ожидая немедленного появления Эльгиного избранника.

– Ушел, – сказала Эльга.

– И бросил вас? Это непростительно. Вы тут одна…

– Я с мастером.

– Все равно.

– Эльга, – выглянула из кухни Унисса, – в чем дело?

– А что?

– Я не вижу, чтобы ты работала.

– Ой!

Эльга обнаружила, что руки ее лежат на коленях, а пальцы тискают отставший от листа черенок. Кривой и липкий недо-Деодор сладострастно смотрел с букета куда-то в район груди. Они с настоящим Деодором были два лепестка пара. В целом, конечно, вот она, суть, но кому такая суть понравится?

И где там второй слой? Не видно.

– Я сейчас, мастер Мару!

Эльга торопливо заворошила листья в саке. Негодяи выскальзывали из пальцев и вообще старались держаться подальше от руки. Понятно, никому не хочется…

Фыр-р! – ком листьев разбился о доску.

Глазом искоса – есть ли мастер? Нет, уже снова пропала на кухне. Ну, хорошо, хорошо, попробуем через «не могу».

Эльга задержала взгляд на Деодоре. Так, что же вы есть на самом деле, господин Кеммих? Не липа же одна – смола, цветы, мед? Наверное, имеется что-то еще, только прячется. Что-то важное. Я могу долго смотреть – вдруг покажется.

Кеммих – камешек?

– Элечка, вы меня смущаете, – сказал Деодор и бархатисто хохотнул. – Этот чистый и откровенный взгляд…

Он поерзал, расстегнул свитку.

– Вы вот куда-то прямо в меня. Даже жарковато стало.

Эльга прищурилась.

– Вы всего лишь липа и репейник? – спросила она, похрустывая листьями в саке.

– Я?

Свитка разошлась еще на пуговицу. Деодор подобрал ногу и повернул голову к окну, словно прицениваясь, можно ли выскочить через него вон.

– Странные, честно говоря, разговоры. Я – человек.

– А люди состоят из листьев, – сказала Эльга.

– Ну, это не так, – сказал Деодор. – Люди – это плоть. А про листья ваш мастер, наверное, пошутила.

– Про что я пошутила? – спросила, появившись, Унисса.

Закопченный медный чайник опустился на деревянную подставку. Из широкого носика валил пар, тщетно пытаясь собраться в дождевое облако.

– Про листья, – сказала Эльга.

– Нет, с листьями не шутят, – серьезно сказала мастер.

– Ваша ученица, – с извинительной улыбкой произнес Деодор, – настаивает, что я состою из липы и репейника.

– Ну, она видит не все, – сказала Унисса.

Она вышла и вернулась с кружками и нарезанным мясом на тарелке.

– Вы состоите из липы, репейника, малины и папоротника. Угощайтесь.

Деодор моргнул.

– Вы уверены?

Он посмотрел на свои руки.

– Госпожа мастер, я, конечно, не силен… Извините, но вот другие люди, они тоже, в смысле, репейник и малина?

– Нет, – сказала Унисса.

– Ф-фу! – с облегчением выдохнул Деодор. – Я уж подумал… – Он снова посмотрел на свои руки, повернул их ладонями вверх. – Не, ну какие листья, какие?

– Все люди не могут состоять из репейника и малины, – между тем продолжила Унисса. – Я – ива и чистотел, моя ученица – ольха и пшеница, обе мы – с примесью чарника, потому что нам, мастерам, без него никуда. Другие состоят из другого, дуб, береза, вяз, властные люди – это сосна, как, например, кранцвейлер.

Деодор открыл было рот и медленно его закрыл.

– Сосна? – скрипнуло из него.

– Чему вы удивляетесь? – спросила Унисса. – Замечательная сосна с дубом, дуб говорит о крепости и целеустремленности, сосна – о цельности натуры, властолюбии, умении отстаивать свое мнение. Вы ешьте, ешьте.

Она подвинула гостю мясо.

– Это тоже листья? – показал пальцем на тонкий мясной завиток он.

– Разумеется.

Деодор посмотрел на Униссу, на Эльгу и расхохотался.

– Ох, вы – мастера! – пофыркивая, шутливо погрозил пальцем он. Отломил ломоть хлеба, положил сверху кусок мяса размером с Эльгину ладонь и с удовольствием откусил от получившегося гастрономического чуда. – Футники!

– Мы так видим, – сказала Унисса.

– Я так и поняф, – кивнул Деодор, жуя. – Чайку б еще, госфожа мастер!

Он подставил кружку.

– Как скажете.

Мастер ловко наклонила чайник.

– Премного, – качнул головой Деодор.

– Что ж, – сказала Унисса, – посмотрим теперь, что получилось у моей ученицы.

– Ничего, – едва слышно шепнула Эльга.

Мастер встала у нее за спиной.

Букет она изучала всего мгновение, потом сдернула его с марбетты, бросила в угол, отчего Деодор подскочил на месте.

– Сразу сжечь, – сказала Унисса.

– Да, – опустила голову Эльга.