Не успела я забраться под одеяло, как в спальне появился Гридиан. Он подошел ко мне и сел на край кровати. Теперь в его взгляде ревность бурлила в смеси с чем-то еще.

— Я соскучился по тебе, — произнес он, наклоняясь так, что его лицо оказалось в опасной близости от моего. — Очень соскучился.

— Погоди, — я уперла ладонь ему в грудь, как бы обозначая рубеж. — Гридиан, у тебя жена, любовница… По-моему, я в этом списке явно лишняя.

— Жена? — сощурился король. — Это та, которая бессовестно сбежала, подставив меня и все королевство, а теперь отсиживается где-то, изображая потерю памяти? Та, что забирается в чужой дом, ворует деньги?

— Да какая разница! Женился, будь добр уважать семейные отношения.

— Отношения… — скривился король. — Кстати, об отношениях. Эргина уже в прошлом.

— Вот как? — удивилась я. Он что, успел-таки с ней порвать?

— К чему ты вообще вспомнила о жене и любовнице? — спросил Гридиан. — Хочешь сказать, что если бы их не было, что-то изменилось бы?

Ох, опять буря в его глазах! Эти бури выбивали сердце из ритма. Казалось, накроет тебя, и все, не выбраться.

— Давай не увлекаться частицей "бы", — попыталась поставить я точку в разговоре.

Король еще некоторое время смотрел на меня. Потом заботливо поправил одеяло.

Меня всегда восхищали такие знаки внимания. Вроде бы мелочь, а как приятно. Вот чего, кстати, еще в Даннэре не хватает. Огнем горит, а вот всяких таких деталек не замечает. Видимо, в пламене сгорают, как хворостинки.

Да что ж я опять их сравниваю! Хватает, не хватает… опять зачем-то пытаюсь совершенного мужчину вообразить. Все, спать!

А Гридиан, кстати, не уходил. Сидел рядом и словно ждал, что я начну думать вслух.

— Спокойной ночи! — сказала я, намекая ему принять горизонтальное положение. Король улыбнулся, но вдруг резко нахмурился.

— Ты на себя в зеркало-то смотрела? — спросил он.

— Что со мной? — встрепенулась я.

— Загорела. А должна быть бледной после болезни.

Вот черт! И вправду. Увлеклись мы с принцем. Что же теперь делать?

— Завтра утром поставлю на тебя морок, — сказал Гридиан, отвечая на мой безмолвный вопрос. После чего пожелал мне приятных сновидений и пошел гасить свечи.

Заснуть я долго не могла. Вспоминала, как мы с Даннэром гуляли по Москве. Жаль, что всего два дня. Я бы еще с ним там позагорала. Когда теперь туда вернемся?

***

За завтраком первым моим желанием было уменьшить площадь столовой с шестидесяти квадратных метров до шести, причем так, чтобы стены отсекли Эргину и Леанну. Последняя, с тех пор, как ее лишили драгоценностей, ходила как в воду опущенная, и на нее было тошно смотреть. Фаворитка же короля отторгала одним фактом своего существования. Вела она себя, правда, сносно, но ледяную ненависть в ее глазах не смогла бы растопить даже раскаленная лава. Кстати, если Гридиан порвал с ней, что она опять делает в столовой? Или он порвал с ней любовные отношения, но пока сохранил видимость, что она по-прежнему фаворитка, чтобы не так злилась?

Морока на мне никто вроде бы не заметил. Что ж, Гридиан постарался на славу. К слову, в мороке я ходила первый раз в жизни. Это одновременно забавляло и пугало. Физически я не чувствовала ничего, но из зеркала на меня смотрело бледнолицая Ника. Вернее, Альмейда.

После завтрака Гридиан с Даннэром пошли в семейный склеп. Сегодня была годовщин смерти их отца, и они отправились почтить его память.

Я поднялась в свои покои. Думала скоротать время за чтением. Но тут вспомнила, что вчера вечером спрятала в шифоньер свою сумочку. И пока Гридиан ее не забрал, нужно послушать музыку.

Достала сумочку, села за стол. Заодно порядок в ней наведу. Выложила все содержимое. Повертела в руках мобильник. Хм, а почему бы мне просто не оставить телефон у себя? Какая Гридиану разница, что лежит внутри. А так хоть любимую музыку смогу послушать когда захочу, благо второй аккумулятор припасла. И фонарик под рукой лишним не будет.

Хорошо бы сборник песен составить, а то если все подряд слушать, даже двух аккумуляторов надолго не хватит.

Я открыла папку с музыкой и стала сосредоточенно просматривать альбомы.

Не знаю, сколько времени на это потратила. В реальность меня вернул стук в дверь. Кого еще принесло? Быстро покидала вещи в сумочку и пихнула ее под стол.

В покои вошел гвардеец и вытянулся в струну.

— Его величество допрашивает бывшего хранителя королевского печати и повелевает вам тоже прийти, — доложил он.

Они уже вернулись из склепа? Быстро…

Допрашивает хранителя? Ему так необходима очная ставка? Зачем?! Надеюсь, они не станут сверять мои родинки.

Ладно, раз надо, я поучаствую, конечно. Только почему Гридиан меня заранее не предупредил? Я хотя бы подготовилась морально.

Поднялась со стула и направилась было к двери, как вдруг заметила на столе брелок от ключей. Вероятно, звенья в цепочке разошлись, вот он и отвалился. Оставлять нельзя, служанка увидит. Зажала его в ладони и пошла к двери. Дождавшись, когда гвардеец окажется за спиной, сунула брелок в лиф — не таскать же его в кулаке.

Мы спустились по лестнице и свернули в длинный узкий коридор, по которому я еще ни разу не ходила. Куда направляемся-то? Спросила бы, но из уст Альмейды, возможно, это будет странным вопросом.

А не в подземелье ли мы идем? Ведь хранитель сидит в каземате. Там, видимо, и допрос проводится. Интересно, в чем суть допроса? Гридиан решил заставить его написать признание, чтобы потом ткнуть им Альмейде? Но зачем ему понадобилась я?

Гвардеец остановился перед окованной железом дверью и повернул в замке ключ.

— Прошу вас, ваше величество. Будьте внимательны на ступеньках, — сказал он, и стал спускаться впереди, освещая мне путь.

Я осторожно сошла по лестнице и всмотрелась в даль мрачного коридора, на стенах которого попарно, друг напротив друга, горели факелы. Одна бы я ни за что сюда не сунулась, но с гвардейцем было не так страшно.

Однако стоило нам пройти с десяток шагов, как сердце тревожно защемило.

— Стой! — скомандовала я гвардейцу. — Возвращаемся.

И плевать, что мне потом скажет Гридиан. Но дальше я не пойду!

— Ваше величество, — молвил гвардеец. — Мы уже почти пришли.

— Поворачиваем назад! — прошипела я. — Ты что, оглох?! Я приказываю!

Мужчина стоял с каменным лицом. С таким, что аж жутко стало.

— Тебя высекут за то, что ты ослушался! — стараясь скрыть дрожь в голосе, сказала я и двинулась к лестнице.

Шаг… второй… Резкая боль во всем теле. И темнота…