Оставшиеся в зале люди замерли на своих местах. Спецназовецогляделся, достал мобильный телефон и распорядился:

– Пришлите санитаров. Два человека ранены или убиты.

Видимо, санитарная машина дежурила рядом с особняком, потомучто буквально через несколько минут в зал вошли четыре человека с двумяносилками. Погрузив на носилки безжизненные тела Фиолетова и его убийцы,санитары покинули зал. Двери за ними едва успели закрыться, как неожиданно вособняке погас свет и воцарилась темнота. Видимо, Ангелов, чувствовавшийответственность за происшествие, сумел отключить общее питание в здании, чтобыдать шанс оставшимся участникам аукциона спастись бегством. В темноте слышалисьвозня, ругань, топот бегущих людей, звуки ударов. Никто не стрелял, боясьвпотьмах попасть по своим, только командир спецназа ревел, как белый медведь втеплую погоду:

– Стоять! Всех, суки, перестреляю! Стоять на месте!

Через полминуты в зале включили дежурное освещение, но приего свете стало ясно, что все, кроме спецназа, благополучно улетучились черезоткрытую Ангелом потайную дверь. Самое интересное, что спецназ не предпринималникаких попыток преследовать беглецов, а командир, облегченно вздохнув, убралревольвер в кобуру и негромко сказал:

– Все, ребята. Спектакль окончен.

– Эй, Немой, – обратился к нему один избойцов, – а картину-то сперли!

– Не важно, – ответил командир, – все путем.

Санитарная машина, увозившая с места злополучного аукционатела двух жертв, отъехала несколько километров от особняка и остановилась. Одиниз санитаров заглянул в задний отсек машины к пострадавшим и сказал:

– Все, парни, отбой воздушной тревоги.

«Трупы» зашевелились, Гоша Фиолетов сел на носилках, снялокровавленный пиджак, затем отцепил манишку с красящими капсулами, которыеоткрылись по радиосигналу в момент выстрела, имитируя кровавые пулевые ранения.На соседних носилках освобождался от «театрального реквизита» его партнер поспектаклю на аукционе, человек Равиля Каримова.

Пока мнимые жертвы приводили себя в порядок, к «скоройпомощи» подъехал вместительный джип, из которого выпрыгнул Немой, начальникохраны Каримова, сыгравший в недавнем спектакле роль командира спецназа.

– Ну как, покойнички, – жизнерадостно окликнул онпострадавших, заглядывая в фургон, – исцелились?

– Вашими молитвами, – дружелюбно отозвался Гоша.

Ну держи, парень, – Немой протянул Фиолетовукейс, – здесь твоя доля, сто пятьдесят штук. Половина навара – триста –причитается шефу, просто потому что он шеф, четверть – мне с ребятами, заоперативность и мускулатуру, четверть – твоя, за идею и удачное исполнение.По-моему, справедливо.

– Все правильно, – Гоша кивнул и взял кейс, –до города подбросите?

Штабель сидел у себя в кабинете мрачнее тучи. Витя Боксерстоял перед ним, потупив очи долу и оправдывался:

– Шеф, спецназ нагрянул, всем автоматы в рыло сунули,что мы могли сделать? Тем более что мы вообще чистые были, как в бане: Лехиныорлы перед входом пушки отобрали, обшмонали подчистую…

– Ты же сказал, что человек Равиля протащил ствол изамочил пана профессора!

– Черт его знает, – Витя пожал плечами, –может, его не так тщательно шмонали, он с виду лох лохом, а нас такобщупали, – не то что ствол, резинку жевательную не пронести.

– Ох, козлы! – в который уже раз простонал Штабель. –Такие бабки потеряли! Если бы этого драного профессора там не замочили – я бысам его пришил за то, что в такую муть нас втянул! Говоришь, у этих гадов былинашивки РУБОП? Ну глухо, ничего не сделаешь! Небось, сволочи, себе деньгихапнут, поделят по-тихому. Ох, козлы!

– Шеф, – виновато и нерешительно проговорилВитя, – я хоть картину сумел прихватить, когда удирал…

– Да что эта картина! – завопил Штабель, – нафига мне эта картина, она и половины тех денег не стоит!

– Так ведь хотел же тот лох ее купить, аж шестьсот штукплатил… может, связаться с ним, договориться? Хоть часть денег отыграть…

Штабель задумался, посмотрел на Витю с некоторым интересом,затем перевел взгляд на Эрлиха.

– Семен, может, парень дело говорит… Связаться сРавилем, тряхнуть его… Если он так сильно на эту картину запал, может, повторому разу за нее заплатит? Денег-то у него до фига…

– Ну-ну, – недоверчиво покачал головой СеменБорисович, – что-то меня терзают смутные сомнения, найдется ли такойидиот, который второй раз заплатит за эту мазню? Кстати, Сергей, я видел еетолько издали, дайте хоть в руках подержать.

– Ради Бога, – Штабель достал из сейфа свернутое втрубку полотно, – а что такое? Ты мало держал в руках такой ерунды?

Эр лих развернул холст, внимательно осмотрел его с обеихсторон, поцокал языком и наконец сказал:

Сергей, я очень не хочу вас еще раз расстраивать. Вы сегодняи так уже очень много пережили. Потерять большие деньги – это такое тяжелоеморальное потрясение, с которым может сравниться разве что неожиданный приездсразу целого автобуса родственников из отдаленной провинции, да и то вряд ли…

– Семен! – завопил Штабель. – Прекрати молотьязыком! У меня и так уже настроение кого-нибудь убить, ты что, хочешь статьэтим человеком?

– Упаси Боже! – воскликнул Эрлих с театральнымиспугом.

– Так говори быстро, в чем дело!

– Это – не та картина, – с вековой грустью вголосе ответил консультант.

– Что значит – не та?!

– Это, я глубоко извиняюсь, не Клод Жибер. И вообще этоне девятнадцатый век. Это очень-таки свежая копия, честно говоря, не слишкомхорошая. Я бы даже осмелился сказать, что эту вещь делал какой-нибудь студентчетвертого курса. Опытный человек никогда в жизни не позволил бы себе такойгрубый мазок…

Семен Борисович Эрлих был очень опытным экспертом исовершенно верно определил копию, и студента четвертого курса тоже верновычислил. Студент попался нерадивый, и профессор Аристархов в свое времявыгонял его с этой копией раза три, пока не добился сколько-нибудь приемлемыхрезультатов.

– Извините меня, Сергей, но это самая настоящаяхалтура. Вы только взгляните в этот угол… – Эрлих показывал Штабелю какой-тоособенно неудачный фрагмент картины, но грозный авторитет ничего уже не виделот злости. Его лицо, обычно бледное и бескровное, побагровело, маленькие глазкичуть ли не вылезли из орбит. Он вскочил с места, затопал ногами и заорал:

– Гниды! Козлы! Растудыть вас всех общим списком и поотдельности! Мало того, что четыреста штук баксов протрюхали, так ещеприволокли мне фальшивку, дрянную копию! Мне, Штабелю! Да я вас всех на кошачийкорм переработаю, идиоты чертовы!