– Да! Компас! В таких местах, как это, сила тьмы влияет и на тех, кто здесь живет. Посмотри на сестер. Они ненавидели друг друга, и не только друг друга, но и окружающих. Они остались сухими ветками, они – отрыжка тьмы. Правда, каждая из них считала, что верит в высший разум. Но, по сути, верили они лишь во тьму.

– Ого! – усмехнулся Шебалин. – Философия…

– Философия? А-а, миросозерцание. Да, что-то вроде этого.

– Почему ты мне рассказываешь все это?

– Ты вступил со мной в контакт, значит, так того требует план. Если бы тебя нужно было убить сейчас, я бы это сделал. Но это не предусмотрено планом, и я с тобой общаюсь.

– Ты не человек, тогда кто же ты?

Проша засмеялся каркающим смехом.

– И снова ты не понимаешь. Как на это ответить: человек или не человек? Организм у меня такой, как и у тебя. Есть сердце, желудок и все остальное. Ты же видишь, я пострадал от небесного огня. Было очень тяжело. Но я намного сильнее, чем обычный человек, намного живучее. И время для меня течет иначе. И я почти не старею.

– Как робот?

– Механический человек? В ее сознании есть такое понятие. Не совсем, суть совершенно другая. Но, в общем, можно сказать и так. Пусть будет робот.

Шебалин молча рассматривал своего странного собеседника и старался понять то, что он сейчас услышал. Все это походило на бред. Но разве происшедшее не являлось бредом? А может быть, это чучело морочит ему голову?

– Нет, не морочу, – неожиданно проговорил Проша.

– Ты можешь читать мысли? – удивился Шебалин.

Проша молчал.

– А скажи, на площади в тебя ударила молния. Почему?

– Наверное, так нужно было по плану, а может быть… – Проша не докончил фразы и замолчал.

– Что, может быть?..

Он посмотрел на Шебалина, и глаза его вновь блеснули.

– Может быть, что-то или кто-то пытался нас остановить.

– Кто же?

Проша молчал.

– Значит, тьма не всесильна?

– Но ведь существует и свет?

– И кто же сильнее?

Не отвечая, Проша неожиданно содрал с обуглившегося лица большой лоскут черных струпьев, и Шебалин увидел на его месте гладкую розовую кожу.

– Заживает, – без всяких эмоций констатировал Проша. – Как только заживет совсем, пойду искать Госпожу. А ты можешь идти. Если расскажешь кому-нибудь о том, что услышал от меня, то умрешь.

– Как это – умру?

– Не знаю. Но так в плане. Имей это в виду.

Шебалин еще некоторое время сидел в кресле.

Потом поднялся, посмотрел на того, который оставался здесь, и стал подниматься по шаткой лестнице. Он аккуратно закрыл за собой крышку погреба и теперь, задумавшись, стоял в сенях. Фонарик был снова включен, и он машинально водил лучом по стенам, полу, потолку.

Услышанное, как ни странно, не ошарашило, не выбило из колеи. Наоборот. Оно дало новый толчок к действию. Свет фонаря высветил ржавый амбарный замок с воткнутым в него ключом, лежавший на полке. Шебалин посмотрел на него, потом прислушался. Все было тихо. Он взглянул на крышку погреба. Кроме кольца, в нее были вделаны петли. Отлично! Шебалин схватил замок и быстро продел его дужку сквозь петли, а затем щелкнул ключом. Потом снова прислушался. По-прежнему не слышно было ни звука.

Шебалин бросился к машине, достал из багажника канистру с бензином и бегом вернулся в дом. Ни о чем больше не думая, он стал лихорадочно поливать бензином пол, стены, жалкую мебель убогого обиталища Угрюмовых. Канистра вмиг была опорожнена.

Он замер на пороге. Его обступила тишина.

Он чиркнул спичкой и бросил ее на пол. Пламя рванулось вверх. Шебалин поспешно закрыл за собой дверь, подпер ее на всякий случай деревянным брусом и сел в машину.

Он проехал метров пятьсот, остановился и оглянулся. Пламя еще не вырвалось наружу, но окна дома были ярко освещены. «Скоро станет ясно, что сильнее: тьма или свет», – удовлетворенно подумал Шебалин и покатил в родной город. Он решил ни за что на свете больше не появляться в Калинске.

Машина давно мчалась по ночной дороге, а Шебалина все-таки тянуло оглянуться, хотя Калинск остался далеко позади. Ему почему-то представлялось, что пламя зажженного им дома поднимается до самого неба. Казалось, останови он сейчас машину, выйди на дорогу и взгляни в сторону городка, то увидит отблески полыхающего костра.

Но он не останавливался и продолжал гнать «Жигули» вперед. Он включил радио, и из динамиков раздалась очень знакомая мелодия, названия которой он никак не мог вспомнить. Возбуждение понемногу уступало место усталости. Чудилось, что все происшедшее всего час назад случилось давным-давно и вовсе не с ним. Не было никакого Проши, да и сам Калинск существует только в воображении. Страшно хотелось спать. Шебалин давил на газ, забыв о всякой осторожности. Несколько раз машину резко заносило, а в один момент ее выбросило на повороте с дороги, но повезло – место, на которое вынесло машину, шло вровень с полотном шоссе.

Небо начинало понемногу светлеть. Мрак рассеивался, и сонная одурь отступила. Шебалин остановился у какой-то речки и умылся, сонливость исчезла. Было уже совсем светло, когда он въехал в родной город, пронесся по пустынным улицам и остановил машину возле своего дома.

Он осторожно отворил дверь и, стараясь не будить семью, наскоро перекусил и залез в ванну с горячей водой. Сейчас, когда он оказался дома, с новой силой навалилась усталость. Почти засыпая, он вылез из ванны и улегся на кровать.

Он проспал весь день, а когда проснулся, долго не мог понять, который же сейчас час. Он окликнул жену, но никто не отозвался. Шебалин встал и, ощущая некий дискомфорт, прошелся по квартире. Дома никого не было. Он присел на диван и включил телевизор. Шел футбол, до которого Шебалин был большой охотник, но теперь он лишь машинально смотрел на бегающих по полю игроков, даже не пытаясь понять, какие команды играют.

Что-то не давало сосредоточиться, вертелось в голове и создавало ощущение неопределенности и даже тревоги. Он попытался сконцентрироваться. Что же мешало? Может быть, сон приснился нехороший? Попробовал вспомнить, снова ничего определенного. Какие-то лица… Мелькание теней… Жуткая физиономия Проши… Ах да! Проша… Его предупреждение. О чем было предупреждение? О смерти. Если, мол, расскажет кому об их разговоре. Он попытался вспомнить подробности разговора. Какой-то бред! И не просто бред, а бред жутчайший! Мрачные сказки вперемешку с фантасмагорией. Да было ли все это на самом деле? Не приснилось ли? Уезжал ли он вообще из города? Он выглянул в окно. Машина стояла у подъезда. Значит, все-таки уезжал. Он вспомнил раскопки на кладбище, почерневшее лицо старухи в гробу. Было! Точно было! Полная галиматья! Потом рассказ этого безумца. Вроде существует какой-то план. Тьма… Неведомые силы… Потом Шебалин мгновенно представил свои заключительные действия. Поджог старого дома. Поспешное бегство. Все стало проявляться в сознании, словно фотографическое изображение на мокром отпечатке. Значит, не сон. Но тогда нужно все это забыть! А как забудешь? Как выбросишь из памяти зеленоватые, мерцающие в свете свечи глаза… Обугленное лицо, с которого лентами слезает кожа. А главное?.. Главное – донельзя странный рассказ. Девочка вовсе не девочка?.. А Проша совсем и не Проша? Бред. А если не бред? Может, это он сам сошел с ума?