В гостиной, кроме самого Акбарса, сидела маленькая изящная девушка. Светлые волосы собраны в высокую причёску, огромные глаза профессионально подведены — и такой роскошный золотой гарнитур… так что он не сразу узнал свою одноклассницу Ольку, первую красавицу класса.

— Алик, я же просила его не трогать! — возмутилась она.

— Замолчи, пра-а-ститутка! — беззлобно сказал огромный Алик. — Сха-а-ди погуляй немного!

Ольга встревоженно глянула на него, но без возражений подхватила сумочку и ушла. Алик перевёл на него свои холодные лилово-чёрные глаза.

— Вот мы тебя и поймали, — ласково сообщил он. — Нехороший мальчик…

— Убивать будем! — заорал бандит сзади и ударил по спине.

Он упал и покатился по полу. В голове гудело, координация плыла, но ситуация лучше всё равно не могла стать. А пара пинков вдогонку ничего нового не принесла — но он смог мотивированно докатиться до стола. Главное — чтобы не догадался Акбарс. Главное — чтобы бандит сзади не успел дать по голове… да все главное! Он мячиком подскочил с пола, смел со стола вилку — и следующий удар ногой встретил уже всеми четырьмя зубцами.

— Вой! — взвыл бандит.

Два других азартно бросились на помощь — он крутнулся, добавил кому-то по руке, смел ещё вилку и оказался у двери. И ощерился в низкой стойке. Ситуация опасно балансировала в точке невозврата. Если сейчас на него кинутся — он кого-то убьёт. А потом убьют его. Если нет…

— Какой храбрый мальчик, — задумчиво проговорил Акбарс, даже не приподнявшись из-за стола. — Я храбрых уважаю. Но ты грубил моим ребятам…

— Нечего оскорблять моих знакомых! — огрызнулся он.

— Ну и что? — удивился Акбарс. — Они все козлы. А женщины ваши — пра-а-ститутки. Ты их защищал — а они себя не защищали. И тебя тоже. Боятся.

Бандиты молча отошли и занялись раненым. Тот шипел и злобно поглядывал на обидчика.

— Нас все боятся, — задумчиво сказал Акбарс. — И слушаются. Вот Ольга… пра-а-ститутка… я говорю уйти — и она уходит. Говорю прийти — приходит. Скажу на ночь — приходит на ночь. Скажу привести подружек — приводит. А ты дерёшься, обзываешься, плохие слова говоришь… подойди сюда. Бить не буду, не бойся.

— Слово тхемало? — уточнил он.

— Не знаю, о чём ты, — бесстрастно улыбнулся Акбарс. — Моё слово. Подойди.

Подойти… он ясно понимал, что это — знак подчинения. Подойти — признать главенство бандита. Не подойти? Живым не отпустят. Есть много способов. Отобьют почки, например.

Акбарс холодно улыбался — и ждал. Он подошёл и положил на стол вилки.

— Хороший мальчик, — сказал Акбарс. — Понятливый. Нам понятливые нужны. У нас в школе есть дела. У нас везде дела есть. Нужен будешь — скажем. Тогда отблагодаришь, что простили. Вино будешь? Хорошее вино, не бойся.

— Не пью, — отказался он. — И не курю.

— Зря, — равнодушно сказал Акбарс. — С хорошим человеком должен пить. Пей.

Он усмехнулся и качнул головой. Акбарс сожалеюще глянул на него. Проверку на преданность он не выдержал, похоже.

— Иди, — подумав, все же разрешил Акбарс. — Больше не обзывайся. Ребята обидятся — убьют.

В подъезде его дожидалась Олька.

— Я уже думала милицию вызывать! — встревоженно сообщила она. — Сильно били?

— Не, — пробормотал он и схватился за стену. — Алик твой — понятливый мальчик… увидел, что не запугали, стал договариваться… на что я и надеялся…

— Кто мальчик? Алик?!

— А кто ещё? Я, что ли?!

Они недоумевающе уставились друг на друга.

— Голова кружится, — признался он. — Я… постою немного и пойду. А ты наверх не поднимайся. Их там много. И они злые после драки.

— Да их всегда много! — отмахнулась она. — Они по одному не ходят, боятся. У них жизнь такая, что убить могут. А я Алику сразу сказала, что если пустит по кругу — посажу. Я же маленькая ещё по закону! А он проституткой обозвал — но не пустил!

— Освободить тебя от него? — спросил он и аккуратно потрогал лицо.

Ссадины были не очень большими. Вполне можно было даже в школу с такими ходить, если б не голова… и не рёбра…

— Зачем? — удивилась девочка. — Я его так долго ловила! Алик — он самый приличный среди всех! Подарки часто дарит, в рестораны хорошие водит… а главное, что защищает. Я хотя бы без опаски могу на дискотеку ходить, ни одна пьянь не посмеет привязаться!

— Можно и не ходить…

— Монашкой, что ли, дома сидеть? Ещё чего не хватало! Я нормально жить хочу! По углам пусть всякие зашуганные прячутся!

— А родители?

— А они предпочитают не замечать! Дома не была — значит, у подружки ночевала! Колечко появилось — подружка дала поносить! А что, у самого разве не так? Родителям ведь скажешь, что баловались, а ты упал? А они сделают вид, что поверили!

— Отец действительно поверит. Он и не знает, что Акбарс вообще есть на свете.

Девочка недоверчиво улыбнулась. Такое она не могла себе представить.

— Отец, он… как бы в другом мире живёт, — пробормотал он. — Работа в кабинете, дома книги, а по улицам только в магазин и обратно. Где библиотека, он знает, а где наркоту продают — уже нет. Мы все живём в одном городе, но в разных мирах… Для тебя — танцы, дискотеки, модные костюмчики, машина родителей, добрый ласковый Алик… для меня — тренировки, работа, рыночные бандиты, уличная шпана, школьные шакалы…

— А хвастался, мало били! — озабоченно заметила девочка. — А что тогда заговариваешься? Не знаю, где живёте вы с отцом, а я так в своём городе! Вот что: давай я тебе лицо отмою? До дома сам дойдёшь? А то мне к Алику бежать надо, он сердится, когда меня долго нет — та-а-кой ревнивый, просто ужас!

— Понравился бандит?

— Понравился! — вызывающе сказала девочка. — С вами, уродами, что ли, дружить? У него хотя бы какие-то законы есть! А наши — шакалы!

— Девчонок сюда водила? — хмуро вспомнил он.

— Ещё чего! Они сами набивались! Акбарс щедрый — и своих всегда защитит! Им что, со старшим Типуном гулять? Вечно пьяный, урод! Подружку свою чуть не зарезал… А рыночные даже слова грубого не скажут, у них это не принято! Они хотя бы знают, что такое честь!

— Ненавидишь свой народ?

— А за что вас уважать? Все трусливые, как…

— Тогда не стой посередине, — непонятно посоветовал он. — Перенимай его обычаи… язык выучи обязательно — и вперёд… а между культурами стоять нельзя, опасно это — как предательство…

— Да он не учит своему языку! — недовольно призналась она. — Смеётся только.

— Правильно делает, — буркнул он. — Мы же спрашиваем, чтоб надсмехаться и дразнить. А кому это понравится? Ты ведь о чём спрашивала? Как на его языке материться, верно?