В этот раз я намеренно растягивал удовольствие. Правда, попал в ловушку собственного возбуждения, безобидные прикосновения распалили не на шутку.

Чёрт, а чего я ждал, обнимая её почти голую?

Как же хотелось сорвать эту тряпку и выбросить прочь, подхватить её под коленями и войти. Её волосы пахли какими-то фиалками, трогательно. И чёртова мысль прокралась в голову, основательно там засев — хочу, чтобы моя подушка пахла так же, пахла ею.

И не одну ночь, иначе я бы не был настолько осторожен и не подбирал бы так тщательно слова. Чёрт, я всё время думаю о ней, какие ещё нужны доказательства чтобы понять, что я втрескался в неё? Всё, что я делаю — делаю для неё. Пора это признать.

Она судорожно дышала и была готова для меня. Я чувствовал на пальцах свидетельство этого факта, когда провел ладонью по внутренней стороне бедра, касаясь нежной плоти. Тяжело дышу, ощущая, как Адалин содрагается. Ткань моих штанов больно врезается, причиняя неудобства, желание распирает меня изнутри и толкает немедленно высвободить его.

Склоняю голову и выбираю затвердевшую горошину, пробую на вкус, который помню ещё с прошлого раза. Я не сразу слышу вопроса, который Адалин задаёт и повторяет

— Хотите сказать, что вы уже определились, господин Кан? Или после… прикажете, чтобы я снова стёрла всё из памяти?

Напрягаюсь. Опираюсь руками о столешницу и смотрю на неё. Её губы припухли от поцелуев, на щеках румянец, глаза блестят под длинными ресницами. Она пытается прикрыться, но лучше бы ей не двигаться сейчас, когда я полностью теряю контроль. Но самое скверное, что я не знаю, что ответить.

— Вот видите, — с какой-то горечью выдыхает она и пытается соскользнуть с края стола, но я не позволяю. Потому что сойду с ума, если отпущу сейчас.

— А может, ты перестанешь бегать от меня? — сердито шепчу в её губы.

Адалин смотрит на меня, её грудь вздымается в глубоком и дрожащем дыхании. Слуха неожиданно касаются тихие шаги. Адалин это тоже слышит, это застаёт её врасплох, она растерянно моргает. Действую быстро, подхватываю Ридвон за пояс, опускаю на пол. Она топливо заворачивается в полотенце, а я делаю шаг к стене, когда Адалин распахивает дверь.

— Кери, что случилось, милая? — спрашивает, выходя в коридор.

— Ничего, плосто плоснулась… А тебя нет лядом…

— Приснился страшный сон? Прости, родная, я задержалась… Пойдём… Расскажу тебе твою любимую сказку…

— А господин Кан велнулся?

Усмехаюсь, слыша своё имя, и ожидаю, что ответит Ридвон.

— Господин законник на… задании, милая…

Голоса удаляются, а я шумно выдыхаю и досадливо тру шею, чему-то глупо улыбаясь. Но тут же становится не до веселья, когда магия начинает бунтовать.

— Чёрт… — грубо ругаюсь и открываю кран с холодной водой.

…Из ванной комнаты я выхожу только через полчаса. В коридоре стоит тишина. Бросаю взгляд в конец коридора, где находится сейчас Ридвон, одёргиваю себя и заставляю подняться в комнату.

Включаю ночник и стягиваю с себя одежду, падаю на кровать. Я отключаюсь. После всей беготни, разговоров с Грантом и трёх часового сна и неудовлетворенных потребностей тело просто сдаётся и проваливается в глубокий сон.

Я просыпаюсь в тот миг, когда нужно вставать на работу, где, между прочим, меня ожидает масса дел, в том числе и по задержанным перекупщикам, которых я поймал на прошлой неделе.

Сквозь сон слышу, как из широкого коридора доносится шум. На мгновение возникает надежда, что это Адалин, но быстро понимаю, что это не она, а шум дождя за окном.

— Опяяять… — провожу по лицу ладонями и откидываю одеяло.

Память мгновенно подбрасывает вчерашние пикантные моменты, которые и будят меня окончательно.

Собираюсь не так быстро — всё-таки чувствую некоторую разбитость. Кофе решаю выпить на работе, как и обычно, хотя очень хочется спуститься в столовую. Но тогда, возможно, опоздаю. Расслаблятся нельзя, предстоит трудная неделька. Нутром чую.

Вызвав машину ко входу, покидаю особняк. Но напоследок приостанавливаюсь и заглядываю в коридор. Слышу детский голос, некоторое время борюсь с желанием всё-таки заглянуть в столовую. Но не следует. Пока. К Адалин Ридвон — я понял — нужен особый подход. Сладкая фиалка ведь так и не призналась, что это она, но у меня уже не оставалось сомнений в этом. Никаких. Пять лет назад она обожглась, поимев дело со мной, и наверняка считает, что это была роковая ошибка, сломавшая ей жизнь. А если так, то мои перспективы неважные.

Думать об этом неожиданно неприятно. Не хочется быть в её глазах отъявленным мерзавцем, хотя кто бы мог подумать, что меня это может заботить. Может, я заболел? И лекарь мне действительно необходим?

Несмотря ни на что, лёд тронулся. И снова внутри меня странные, непонятные мне чувства, которые придают сил.

Автомобиль поворачивает на нужную улицу, а я засовываю руку в карман и достаю амулет удачи. Усмехаюсь. Подобные штуки у меня вызывают иронию, для сильного мага это просто вещь.

Раздумываю несколько секунд и накидываю на запястье, завязываю тесьму.

В столичном судебном доме всё по-прежнему. Суета на первом этаже, а вот выше текучая гармония, приправленная горьковатым кофейным ароматом и сухостью бумаги. Всего прошло пару дней, а кажется, что я побывал в затяжном отпуске. Если бы…

Мгновенно влиться в рабочую обстановку меня заставляет появление Эстоса.

— Добрый день, господин Кан! Как провели выходные, господин Кан? Вы хорошо отдохнули? Выглядите превосходно!

Скашиваю на этого подхалима мрачный взгляд. Эстост сглатывает.

— Кхммм, простите, — запинается он, — тут вам кое-какие документы, господин Кан, — сжимает толстую папку.

Кое-какие, значит…

— Кофе неси, — шиплю и выдергиваю из его рук папку, распахиваю дверь.

— Сию секунду, господин Кан! — немного запоздало отвечает Эстос.

— Настырный жук, сумел сразу подсунуть кучу бумаг.

Скрываюсь за дверью своего кабинета.

Опускаюсь в холодное кожаное кресло и раскрываю папку.

— Итак, что тут у нас? — изучаю бумаги, нутром чуя каверзу. И не ошибаюсь, прямо передо мной красуется жёлтый тошнотворный лист. Штраф.

Тру пальцами висок и читаю, хотя я догадываюсь, за что. Применять магию в людных местах — нарушение полномочий. Могли бы и не заметить. Я слышал, что в управлении сидит новенький, кажется, пришло время познакомиться поближе.

— Господи Кан, ваш кофе, — открывает Эстос дверь, внося поднос с кофейной чашкой на нём.

Наблюдает мой хмурый вид, опасливо ставит чашку на стол рядом со мной, косясь на бумагу со штрафом, которая лежит передо мной.

— Как это возмутительно, господин Кан, вы делаете такое опасное дело, а кто-то сидит за стенами и выписывает подобного рода бумажки!