Венский конгресс завершил работу, попытавшись навести порядок в Европе, которая в последние четверть столетия перенесла бедствие, сравнимое разве что с Тридцатилетней войной. За двадцать пять лет, что прошли между Французской революцией и ссылкой Наполеона, погибло 5 млн европейцев – в процентном отношении потери превышали число жертв Первой мировой войны. Считается, что одна только Франция потеряла 1,5 млн человек. Экономика европейских стран зачахла, а зарождающаяся индустриальная революция приостановилась – везде, кроме Британии.

Режимы, представленные в Вене, жаждали восстановления довоенного статус-кво. Интуиция подсказывала им вернуться к принципам Вестфальского мира и Утрехта и залечить революционные травмы Европы, притворившись, будто Наполеона никогда и не существовало. Меттерних в особенности был одержим идеей восстановления баланса сил в Европе, для чего считал необходимым демонтировать империю Наполеона. Нидерланды поглотили Бельгию, став четвертым ее «сюзереном» после Испании, Австрии и Франции. Савойю слили с Пьемонтом и Сардинией, чтобы создать у юго-восточных границ Франции буферное государство. Польша и Саксония поплатились за заигрывание с Наполеоном и были расчленены: часть отошла России, часть – Пруссии, и только жалкие крохи сохранили независимость.

Пруссия жаждала отомстить за унижения, понесенные от Наполеона, и выиграла больше всех. В награду ей досталась значительная доля Саксонии, часть Северной Германии вплоть до Рейнской области, в том числе богатый полезными ископаемыми Рурский регион. В результате Пруссия, которая некогда располагалась к востоку от Эльбы, теперь растянулась от Польши на востоке до французской границы на западе. Австрии достались Зальцбург, Тироль и прежние ее территории в Северной Италии. Венеция, принадлежавшая теперь Австрии, вернула себе украденных коней собора Святого Марка.

Делегаты понимали, что у них нет другого выхода, кроме как признать кончину Священной Римской империи. Наполеоновскую конфедерацию из 36 германских государств переформировали в союз 39 стран, Австрию просили председательствовать в Союзном собрании в бундестаге Франкфурта – по большей части номинальном. Новое государственное образование назвали «третьей Германией» – после Пруссии и Австрии. Идентичность этой третьей Германии вызывала много споров. Тысячу лет эти земли находились под крылом Священной Римской империи. Казалось, незачем подрывать местный суверенитет, тем более раздражающим соседством напористой и воинственной Пруссии на севере.

Но достаточно ли будет одного только совещательного органа? Завоевания Наполеона разбудили национальное самосознание немцев. Немецкие университеты, офицерские клубы и ремесленные гильдии Гамбурга, Франкфурта и Гейдельберга стремились занять достойное место за европейским столом. Быть народом без нации казалось несовременным и унизительным. Как заметил Саймон Уиндер, пока эту новую Германию сшивали воедино, Мэри Шелли в Женеве грезила монстром Франкенштейна, который «неуклюже задвигался», подавая признаки жизни.

Кабинет министров Британии строго наказал своему представителю Каслри не впутываться ни в какие континентальные торги. Венский конгресс узаконил британские колониальные приобретения военного времени, в том числе оставил за Британией Кейптаун, который прежде был голландским. В целом дела Британии в Европе, как и после Утрехта, были завершены, и британские солдаты могли отправляться по домам. Виг лорд Джон Рассел выступал против дальнейших трат на армию, чтобы не превращать «морскую державу в военную… могучий остров… в ничтожное континентальное государство». Численность армии сократили с 600 000 до 100 000 человек, большая часть которых была расквартирована в колониях. Веллингтону оставалось лишь устраивать у себя дома на Гайд-парк-корнер ежегодные банкеты для генералов – участников сражения при Ватерлоо, а в 1817 г. открылся новый лондонский мост, названный в честь этой битвы. Позже французы поквитались с англичанами, построив в Париже вокзал Аустерлиц.

Одним из итогов переговоров в Вене стала представленная Каслри концепция постоянно действующего конгресса, «европейского концерта», который разрешал бы международные споры, прежде чем дело дойдет до кровопролития. Британия, Россия, Пруссия, Австрия и Франция договорились устраивать регулярные конференции по урегулированию. Говорили, что задача Венского конгресса «удержать Британию, сдержать Францию и держать Россию подальше». Дни бесконечных европейских конфликтов должны были остаться в прошлом.

Гораздо меньше внимания привлекло нововведение Наполеона – использование аппарата современного государства в военных целях. Этот аппарат, будучи однажды введен в действие, оказался на удивление устойчив к демонтажу. Стоило бы задаться вопросом, как обуздать такую власть и как сделать ее подотчетной гражданам. Однако Венский конгресс так вопрос не ставил, а вместо этого искал способ оградить правящую аристократию от будущих революций. Монархи Пруссии, Австрии, Польши и Франции поэкспериментировали с национальными собраниями и в большинстве своем пожалели о том, что из этого вышло. На их фоне даже Каслри казался радикалом, когда предупреждал, что народное недовольство невозможно подавлять вечно. На родине его считали упертым консерватором, но по сравнению с русским царем Александром или австрийцем Меттернихом он был прямо-таки лихим либералом.

Еще одним итогом Венского конгресса стало постепенное, но решительное удаление самого отвратительного пятна на заморской активности Европы, существовавшего с момента возникновения империй в XVII в., – трансатлантической работорговли. В самой Европе рабство давно исчезло или, по крайней мере, мутировало в крепостное право. Рабство стимулировало развитие плантаций в Америках XVIII в., а основными игроками на этом рынке были Испания, Португалия, Голландия, Франция и Британия. Благодаря работорговле процветали Лиссабон, Кадис, Нант, Бристоль и Ливерпуль. Корабли доставляли промышленные товары в Западную Африку, покупали у африканских торговцев рабов, перевозили их в Америку, а на обратном пути везли в Европу сахар, ром и хлопок.

Маршрут кошмарного «Среднего пути» не предполагал, что кто-то из десятков миллионов рабов ступит на европейскую землю, хотя нескольким тысячам человек это все же удалось. В этой ситуации противникам работорговли, в 1787 г. объединившимся вокруг британских квакеров и Уильяма Уилберфорса, было непросто пропагандировать свои идеи. Прекратив собственную работорговлю в 1807 г., в 1818-м Британия заключила серию договоров о запрете работорговли с Испанией, Португалией и Нидерландами, обеспечив их исполнение денежными компенсациями, выплачиваемыми бывшим торговцам. За исполнением договоренностей следил королевский флот, хотя поначалу и недостаточно настойчиво. Это не положило конец рабству в европейских колониях и тем более в Северной Америке, но прекращение работорговли стало первым шагом на этом пути.

Возможно, Вена и аннулировала Французскую революцию, но она не могла игнорировать ни самого ее факта, ни того, что революция пробудила надежды на установление нового мирового порядка. Шли годы, и молодые немцы, итальянцы, бельгийцы и поляки спрашивали себя, а что они получили от Лейпцига, Ватерлоо и Вены. Германия по-прежнему была разделена на тридцать девять государств, Италия – на девять, и правили ими чужаки. Греция и большая часть Балкан оставались под властью Турции. Вена вернула Европе хорошее самочувствие, но не излечила основного заболевания. Этой болезнью, по словам Каслри, было отсутствие в большинстве европейских стран механизма получения согласия на власть.