– Иди забирай, – сказал он и кивнул на двор. – Да побыстрее. Пока я не передумал.

Но Изабель не дала ему шанса.

– Нерон! – крикнула она.

Конь стоял в дальнем конце двора, привязанный к столбу. Услышав ее голос, он повел ушами. Темные глаза расширились. Изабель подбежала к нему, шлепая по грязи, и обняла за шею. А он, изогнувшись, стал тыкаться в нее носом.

– Да, ты прав. Нам надо уходить, – сказала девушка и, быстро отвязав коня, повела его через двор к воротам.

Спеша к своему коню, Изабель не заметила, что во дворе появились новые лошади. Теперь она их увидела. Их было две.

«Наверное, вчера привели, уже после меня», – подумала Изабель. Лошади были костлявые, покусанные мухами. Шерсть не лоснится, хвосты в репьях. Девушка отвела глаза. Чем она могла им помочь?

Появились вчерашние мужчины. Здоровяк уже варил кофе на маленькой черной плитке под навесом. Другие стояли рядом и переговаривались в ожидании напитка. Но скоро они возьмутся за свои кувалды и ножи и примутся за работу.

Миновав их, Изабель с Нероном вышли в ворота.

Уже с улицы девушка оглянулась на кляч. Никто их не напоил, не дал им ни клочка сена. Да и зачем? Есть ли смысл переводить корм на скотину, которой вскоре предстоит умереть? На старых, изработанных кляч? Бесполезных. Ни на что не годных.

Пальцы Изабель так крепко сжали уздечку Нерона, что у нее даже руку свело. Браслет, тот самый, который должен был купить свободу ей, Маман и Тави, вдруг показался тяжелым, как пудовая гиря. Он не только оттягивал карман, но и лежал на сердце тяжким грузом.

Изабель посмотрела на небо.

– Что я делаю? – сказала она так, словно надеялась получить ответ от облаков. Потом привязала Нерона к ограде, вынула из кармана браслет и вернулась во двор.

«Ну и дура эта Изабель, – скажут многие. – Зачем пускать на ветер хорошую, дорогую вещь?»

Не надо слушать малодушных.

Предположим, однажды ты приютил тощую голодную собаку. В другой раз подобрал и выходил птицу-подранка. Не бросил умирать на обочине крошечного котенка.

Ты, конечно, думаешь, что спас их, да?

Нет, дитя мое. Ошибаешься.

Не мы спасаем их, а они – нас.

Понурившись, Изабель шла по окраинам Сен-Мишеля и вела в поводу трех лошадей.

«Мадам меня убьет, – вертелось у нее в голове. – Она и Мартина-то брать не хотела, хотя он свой овес отрабатывает. Что же она скажет, когда увидит Нерона, да еще с двумя одрами в придачу?»

Вдруг ее посетила совсем страшная мысль.

«Что, если мадам совсем рассердится и снова решит нас выгнать?»

Изабель не думала ни о чем таком, торгуясь за жизнь лошадей, – в тот момент главным было спасти их. Но теперь эта перспектива явилась перед ней во всей своей красе. В прошлый раз, после катастрофы с потной псиной, их выручила Тетушка, но вряд ли она сумеет уговорить мадам во второй раз.

– Изабель? Это ты? Что ты здесь делаешь?

Услышав эти слова, Изабель подняла голову и криво улыбнулась:

– Сама не знаю, Феликс. Мыши нашли мне кольцо и браслет. Я надеялась, что мы уберемся подальше от мадам с ее чертовой капустой. А потом пошла и отдала все за Нерона и этих двух. Не могла же я обречь их на верную смерть? Господи, что я наделала? – выпалила она все разом.

Феликс, которого послали к кузнецу за гвоздями, вскинул голову.

– Погоди-ка… это что, Нерон? При чем тут мыши? Почему у тебя кровь? – спросил он.

Изабель рассказала ему все.

Слушая ее, Феликс отвел глаза, быстро отер их. Изабель, которая в это время ковыряла грязь носком башмака, не заметила блеснувшую в них предательскую влагу.

Она уже заканчивала свой рассказ, когда от реки вдруг примчалась шумная ватага мальчишек.

– Дай-ка погляжу, сколько здесь кляч, четыре или три? – крикнул один.

– Кляч-то три, да есть еще девчонка с лошадиной мордой! – тут же отозвался другой.

Все захохотали. Изабель моргнула, как будто ее ударили.

– А ну, брысь отсюда, пока я вам уши не оборвал! – прикрикнул на них Феликс и сделал шаг вперед.

Мальчишки разбежались.

– Не обращай на них внимания, – сказал он Изабель. – То, что они говорят… это неправда.

– Тогда почему они так говорят? – спросила она тихо.

Феликс посмотрел на нее в упор. На эту девушку, измученную, оборванную, в грязном, окровавленном платье, но такую сильную духом. Вот она: ведет с живодерни трех беззащитных тварей, которым никто не хочет помочь.

– Вопрос не в том, почему они так говорят, Изабель, – мягко ответил он ей. – А в том, почему ты им веришь.

– Нельсон, Бонапарт, Лафайет, Корнуоллис! – кричал Шанс. – Вы были правы, господа! Никогда больше я не сяду в карету!

Шанс стоял во весь рост на крыше, расставив для равновесия ноги, а карета под ним во весь опор неслась к Сен-Мишелю. Там, в комнате над кузней, вскоре должна была начаться карточная игра. Опаздывать ему не хотелось. Капуцины, все четверо, тоже были с ним – носились друг за другом и визжали от восторга.

– Гони, гони! – кричал он кучеру.

– Куда ж еще гнать, и так уже скоро взлетим! – крикнул кучер в ответ.

Тут Нельсон, изловчившись, сорвал с головы Шанса шарф, который тот повязал на пиратский манер, – шляпу много миль назад сдуло ветром – и помчался по крыше кареты. Шанс погнался за ним и увидел девушку на коне: она быстро скакала по полю вдоль дороги и уже почти нагнала его экипаж.

Девушка была совсем молоденькой. От бешеной скачки ее юбка хлопала, как парус. Волосы растрепались. В седле она сидела по-мужски, а не боком, по-дамски. Пригнувшись к самой шее коня, она напряглась и бесстрашно направила своего великолепного вороного на каменную изгородь между полями; тот распластался в воздухе и перелетел через препятствие. Шанс едва не подпрыгнул от восторга, узнав девушку.

– Мадемуазель! Изабель! – закричал он, но та не слышала.

– Это же Нерон! Точно, – сказал себе Шанс, и его сердце забилось еще быстрее. – Она нашла коня!

Отняв у Нельсона шарф, он принялся размахивать им над головой и наконец привлек внимание Изабель. Та пришпорила коня и засмеялась. Шанс, который еще ни разу не пропустил ни одного состязания или пари, не оставил без ответа ни один вызов, показал пальцем вперед. Там, на вершине холма, стояла церковь. Сложив руки рупором, он крикнул:

– Я тебя обскачу!

Изабель широко улыбнулась. Ее глаза вспыхнули. Она ударила коня пятками, тот сорвался в галоп и полетел по полю, точно птица, легко перемахивая через изгороди, перескакивая через ручьи. Шансу оставалось только глотать пыль, когда на краю поля показалась живая изгородь: настоящая стена из кустов и подстриженных деревьев, разделявшая два участка, высотой локтей в шесть, а толщиной в два.