была чуть умнее, мой брат достался бы тебе.

Кончик ее аккуратного носа покраснел, а глаза опухли, но несмотря на это, девочка была очень хороша. 

— Мне очень жаль тебя, Мила. Правда. Я понимаю твои чувства, — примирительно вставила я. — Но ты должна помнить, жизнь не заканчивается на одном моральном уроде. К сожалению, таких ещё встретишь очень много. 

Мы дружно прыснули от смеха, так эпично мне далась эта фраза.

— Спасибо. Всегда рассчитывала встретить много уродов. 

Медленно поднялась с кровати, но тонкая ручка тут же цепко схватила за запястье.

— Понимаешь, все намного хуже. По закону этого мира знатные дамы имеют слишком большую ответственность за чистоту рода. Меня вряд ли возьмут замуж. Высшие точно не возьмут. А за кого попроще отец не отдаст. Теперь я испорченная ненужная кукла. 

— А как же Ангела? Она была невинна?

— Нет. Но никто бы не смог это доказать. А Дармир никогда бы не опустился до подобного. А про меня знают все. Любой мужчина, который рискнет взять меня в жены, будет объектом насмешек. Леонард разрушил мою жизнь, — всхлипнула в конце, и по ее щекам вновь побежали мокрые дорожки.

— Зачем же ты пошла на такой шаг? 

— Я его любила. И верила ему. Если бы не отдалась, отец выдал замуж за этого червяка. Кто же знал, что Леонард откажется от меня? 

Она побледнела и прижала аккуратные ладони к лицу:

— Знала бы ты, человечка, как мне хочется сбежать от всего этого! 

Нина

 Я застыла с изящной чашкой в руке. Уже которую минуту разглядывала золотистый узор на фарфоре, будто ценителем антиквариата являлась. 

Настенные часы отгремели двенадцать раз. Настроение было настолько подавленное, что даже непоседливый Меняж затих, устроившись у меня в ногах, и помалкивал.

— Как? Как она могла? — прошептала в пустоту. — Господи… Что теперь делать? 

В голове не укладывалось, что своенравная девушка подпустила к себе мужчину, которого на дух не выносила. 

— Хотя о чем это я… Сама хороша, видимо, драконы действуют на нас так. Слишком гады обаятельны, — грустно усмехнулась, вспомнив, как подкосились ноги, а кровь в венах моментально нагрелась, стоило увидеть Дармира. 

Хотелось обнять его, почувствовать успокаивающий приятный запах сандала. Укрыться от всех в его крепких объятьях. Но моя гордость! Что было бы дальше? Несколько лет любовницей, пока ему не надоест? 

— Нет. Не могу!

— Ты что так кричишь, человечка? — заворчал доудук.

— Меняж, как ты думаешь, мы сможем пройти завесу? 

Он навострился и зашипел. 

— Можем. Но не хочется.

— Если тебе не хочется, можешь оставаться.

— Мы связаны. С ума сошла? Теперь мы навеки вместе, крошка! — огрызнулся в ответ. 

— А вы? Вы связаны со своими сиррами. Думаешь одного камня будет достаточно? — хмыкнул магический помощник. 

— Понятия не имею! — вздохнула, потирая веки. 

— Вам нужны хранители.

— Кто? 

— Хранители. Низшие. Их можно купить и привязать к себе. Для этого нужно отправиться на невольный рынок. И это запрещено. Вы сами принадлежите господам. Так что, отпадает. Остаёмся и точка. 

— Уходим, Меняж. И точка. Я принадлежу только своему сыну.

— Женщина принадлежит и своему мужчине. Я слыхал…

Мы уставились друг на друга прищурившись.

— Да. Я тоже слыхала. Правда, в моем понимании и мужчина принадлежит своей женщине…

— Ревность, — фыркнул и внезапно замер, сложив ужи. 

— А вот и он.

Я тоже будто что-то почувствовала, метка на шее немного защипала, или мне показалось, но в дверь постучали. Удары были сильные, но какие-то неуверенные. С длинными интервалами, словно кто-то каждый раз боролся с самим собой, чтобы не замолотить в дверь. 

— Войдите.

Вся подобралась и поправила платье. Выпрямила спину и вытянула шею. 

Наши взгляды столкнулись на беспощадной скорости. Тут же утонула в бушующей бирюзе, будто швырнули в ледяной океан. 

Дракон прерывисто и тяжело дышал. Его широкая грудь вздымалась. Всегда идеальная одежда помялась, а рубашка была распахнута, словно он рванул ворот задыхаясь. И сама на секунду задохнулась. Его облик пылал могуществом и неукротимой силой. Сметал все мои чувства куда-то на край, как зверей, спасающихся от лесного пожара. 

— Что-то случилось? — просипела, — что с тобой?

Он странно и как-то обреченно улыбнулся.

— А что, недостаточно того, что уже произошло? — хрипло, слишком низким голосом…

Ответить не дал, сделал решительный шаг к постели, затем ещё один, оглядывая каждый сантиметр моего лица с хищным интересом.

— Зачем ты пришёл?

Губы дрогнули и сложились в усмешке. Такой знакомой и предвкушающей, что внутри все сжалось.

— Получить твою любовь. Других причин нет.

Ещё издалека почувствовала жар, исходящий от бугристых мышц. Они перекатывались под ровной бронзовой кожи. На его лбу выступили капельки пота. 

Прижалась к спинке кровати, словно распятая булавкой бабочка. Меня обезоружил и заставил в страхе ретироваться, этот неожиданный визит. 

— Отдашь ее мне? 

Он возник прямо перед мои лицом, щекоча дыханием шею. 

— Дармир…

— Да, демоны тебя раздери! Знаю, что не любишь меня. Но хотя бы признай, что я тебе приятен. Мне достаточно! — бормотал он, переходя на рычание. 

Прижался лбом к груди, вслушиваясь в биение моего сердца. Ладони легли на талию, он подтянул меня на себя, оказавшись сверху. Колено одним движением раздвинуло ноги. 

— Ах! — вырвалось из груди, и он немного отстранился.

Демоны в его глазах пляски устроили, яркие угольки горели в самой глубине зрачков. 

— Больно? — шепнул, — будет хорошо. Ты же знаешь. Тебе будет хорошо. Уступи по доброй воле, молю тебя, малышка. Я прокляну себя, если не сдержусь. 

Ладонь невольно опустилась поверх его жестких чёрных волос. Погладила нежно, как гладила только Адама. Чтобы с ним не происходило, я всем существом ощущала, как тяжело дракону. Что-то внутри терзало и мучило. 

— Я люблю тебя, — сказала беззвучно, не смогла сказать вслух. Не получилось. 

Сама развязала пояс, открывая перед ним беззащитную белую кожу. 

Он втянул воздух ноздрями и припал ко мне, словно к сосуду с прохладной водой, врученной ему в руки после долгих недель проведенных в пустыне. Горячие губы жалили и дарили странное болезненно-нежное исступление. 

— Дармир, — протянула его имя.

Он готовил меня для единения из последних сил. 

Моя кожа стала чувствительной, тонкой настолько,что все нервы оголились. Мужчина хрипел что-то невнятное, лаская губами.

— Все. Не могу больше. Прости, моя маленькая, — взревел он и одним жестким рывком