Он поднял копию над головой, с тем чтобы все могли с ней ознакомиться.

— Вы скажете — ну и что? Отец Ройтера — Георг, фамилия пишется похоже, — простое совпадение. Но обратите внимание на фото. Здесь двух мнений быть не может. Передайте, пожалуйста, эту фотографию высокому суду. — Он вынул из кармана фото Ройтера, которое планировалось поместить на его книжку, то самое, с сигарой, повторяющее Шепке с трубкой. — Прошу высокий суд сравнить два этих документа. Не находите ли вы, что сходство очевидно, что слишком много совпадений для того, чтобы все это было случайностью? Таким образом, я задаю себе вопрос и прошу, чтобы его задали себе и все вы. В личном деле Ройтера в первой строке написано «истинный ариец». Насколько можно доверять этому документу, если уже самая первая строка его опровергается приведенным мною доказательством?

Кто же сейчас находится перед нами? Кто обвиняет меня, человека отдавшего без малого четверть века делу партии? Это дурак? — Нет — далеко не дурак. Это некомпетентное ничтожество, пытающееся свести личные счеты? — Тоже нет! Кто же это? — Это высокопрофессиональный, хорошо подготовленный, смелый и находчивый враг. Русский шпион, более того, потомственный русский шпион.

В зале к последним словам Рёстлера нарастало возбуждение. Ройтер чувствовал себя, как будто под ним подломился тонкий лед. Георг Ройтер, мой отец, — русский морской офицер? Что за глупость…

Вряд ли это была импровизация. Рёстлер прекрасно понимал — Лют бывший гражданин Российской империи, «фольксдойче», естественно, никакой симпатии к титульной нации метрополии не испытывающий. Нет таких национальных меньшинств, которые бы любили метрополию. У него аж надуваются желваки на шее, как только кто-то упоминает о русских… Зубофф — исключение — только то, что дядя Люта служил с его отцом в балтийском Ландсвере, послужило причиной того, что Лют оказывал протекцию этому человеку. А получается-то одно к одному… У вас тут уже целый русский экипаж… Случайно ли это?

«Чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной!» так, кажется, говорил Геббельс. Возможно, он никогда этого и не говорил, возможно, ему это лишь приписывали, но труднее всего опровергать абсурдные обвинения.

Шум в зале возрастал. Лют сидел во главе стола, обхватив голову руками, перед ним лежала груда бумаг, которую венчала фотокарточка пятилетней давности.

— Тихо в зале! — наконец гаркнул он. Лют выждал несколько секунд, пока не воцарилась мертвая тишина. — Мы выслушали стороны… — сдавленным голосом начал он, кинул взгляд сначала на Ройтера, потом на Рёстлера… — Конечно, господа, вы дали нам материал, над которым следует поразмыслить… (он криво усмехнулся). А пока… А пока оба (он сделал нажим на слове «оба») арестованы до выяснения дальнейших обстоятельств дела. Прошу, господа, сдать оружие.

Черт знает что! Завтра выяснится, что фюрер на самом деле был евреем!

Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным… Ибо мудрость мира сего есть безумие перед Господом.

Апостол Павел. Первое послание к Коринфянам

При подводном ядерном взрыве поражение объектов флота и инженерных сооружений прибрежной полосы может быть вызвано взрывным султаном, подводной ударной волной, гравитационными волнами, сейсмовзрывными волнами в воде сейсмического происхождения и воздушными ударными волнами. Кроме того, подводный взрыв может вызывать радиационное поражение, которое обусловливается главным образом гамма-излучением из облака султана, базисной волны, пароводяного облака и радиоактивно зараженной акватории. При взрыве вблизи дна образующийся вокруг воронки вал грунта может создать заграждение судоходных участков. Основными поражающими факторами подводного ядерного взрыва являются взрывной султан, подводная ударная волна и гравитационные волны.

Взрывной султан представляет собой гигантский полый водяной столб, увенчанный конденсационным облаком. Основными параметрами взрывного султана являются радиус основания и высота подъема. Их значения зависят от мощности и глубины взрыва. При подводном ядерном взрыве среднего диапазона мощности на глубине 200 м радиус основания султана составляет около 400 м, высота подъема — 1000 м, а при взрыве сверхкрупного диапазона мощности на той же глубине радиус основания султана достигает 1000 м, высота подъема 3500 м.

Любые плавающие объекты и летательные аппараты, оказавшиеся в зоне султана, разрушаются.

Подводная ударная волна представляет собой резкое сжатие воды, распространяющееся во все стороны от центра взрыва. Она распространяется со скоростью около 1500 м/с. Переднюю границу подводной ударной волны называют фронтом. Здесь давление имеет максимальное значение.

При всех своих минусах тюрьма… М-да… в этой точке мира само понятие «тюрьма» теряет всякий смысл. Тут можно в наказание просто выгонять за переделы базы, и этого достаточно. Идите, ребята, постреляйте пингвинов на ужин, если, конечно, доживете до ужина. Режим в этой тюрьме относительно мягкий. Здесь позволяют даже заниматься самоподготовкой и допускают Веронику, которая приходит каждый день. Получается, я восстановил честь ее супруга в глазах церкви. Что ж, очень благородно, практически по средневековому рыцарскому этикету. Но с Рёстлером как я облажался! Как этому мыльному угрю удалось все поставить с ног на голову! Тебе, конечно, не хватило свидетеля Карла Дёница, он бы не дал развернуть эту вакханалию. Но Дёниц был за многие тысячи километров отсюда. Тоже в тюрьме.

Игрок… Он, как и обещал, просто взял и перевернул доску, сметя с нее все фигуры. Ты выстраивал свое обвинение, искал доказательства, собирал их, рискуя жизнью своей и товарищей, а он вот так — хлоп! — как из рукава фокусника вынул какую-то бумажку. Ройтер — русский! Подумать только, какой идиотизм. Лучше б уж сразу сказал — китаец! А Лют поверил. Ведь поверил же! При минимально внимательном рассмотрении становится очевидно, что это сравнение двух этих фото ничего не доказывает. Качество — ужасное. Газета 12-го года! Да на кого там похож этот русский капитан? На Вилли Фрича?[49]Вернера Крауса?[50]

Новая Швабия все более и более напоминала отсеченную руку. Она еще крепко сжимала меч, кровь еще не покинула капилляры, но мозг уже не управлял этой конечностью, и она бессильно кувыркалась на земле, предчувствуя свой закономерный конец. Никто никогда не готовил Базу 211 к функции консервации режима. Это был чисто военный объект, может быть, еще и научный, и исследовательский, но и только-то, а военный объект не способен к саморазвитию. Это, по сути, паразит, который ничего не производит, зато потребляет за десятерых. Жалкие попытки наладить добывающую промышленность наткнулись на проблему нехватки специалистов. Пока все военные заказы прекрасно финансировались за счет южно-американских компаний, на складах посверкивали в свете тусклых прожекторов штабеля золотых слитков, из Аргентины пришли заказанные там для штурма Гамбурга десантные баржи, но не в этом было дело. Военным надо ставить задачи, а их никто не ставил. Именно поэтому многие схватились за самоубийственную идею атаки на Гамбург как за последнюю соломинку. Эта задача военным, по крайней мере, была понятна. Лучше ужасный конец — чем ужас без конца. Видимо, поэтому поддержал ее Линдеманн, поэтому же под ней подписался и Лют. Первыми в поход выдвигались подлодки. И некоторые из них уже вели разведку. Они не умели полноценно перемещаться, но какое-то расстояние Майер мог им сократить, допустим, вдвое. Снабжение — через «Ханебу». Следующим на позицию выходил «Бисмарк». Это уже было собственно начало активной фазы. Его огонь должен был поддержать десант, который неожиданным ударом парализовывал управление войсками союзников. Дальше… а дальше надо было вводить какие-то крупные силы, и в этом плане очень надеялись на вооруженный народ — «фольксштурм». Подполье сообщало, что брожение имеет место, да Ройтер и сам видел, но насколько это брожение управляемо? Поддержит ли оно национал-социализм Гитлера? Ведь одно дело — быть недовольным союзниками, и совсем другое — четкая политическая программа. Зубофф как раз предостерегал от повторения ошибок русского белого движения. Вроде бы обывателю в имперской России жилось неплохо, но поддержали антибольшевистскую борьбу единицы. Масса устала от войны. Ей уже все равно, у нее уже все украли, что могли. И новый виток войны — это риск потерять последнее. И последних. Матери впервые за последние годы вздохнули с облегчением. Их сыновей, достигших призывного возраста, больше не отправят на русские танки. Как быстро империя, которая держала в страхе половину земного шара, превратилась в ничто. Иногда кажется, и не было ее вовсе.