3. прибыл ко мне Михаил архангел, посланник Божий. И я видел колесницу, подобную ветру, и ее колеса были пламенные, и меня забрали в Рай, и я видел, что Бог сидит, и из его лица исходил огонь, который не жег. И много тысяч ангелов стояли у той колесницы».

XXV. «Житие Адама и Евы»

— Я попросила ребят на всякий случай перенести архивы на лодку, — похвасталась Вероника.

— Все архивы? Лодка не треснула при этом?

— Ну, не все, конечно, наиболее ценные, как мне показалась, там техническая документация, кое-что из агентурного отдела, политическая переписка, материалы последних переговоров с русскими, коды швейцарских и бразильских счетов, в общем, много там чего есть. Я потом покажу. Если умело действовать — можно с помощью этих архивов держать в страхе половину мировых политиков…

Она просто светилась от счастья. Наконец-то мужчины воспринимали ее как равную. Экипаж лодки и раньше очень нежно относился к Веронике. Она была их ангелом-хранителем еще в Бресте. Но это было все не то. По книжкам известно: единственный способ добиться уважения пиратов — это стать женщиной их капитана. Что, собственно, и получилось. Но одно дело — любовница капитана, и совсем другое — первая леди, супруга без 5 минут фюрера! Вот Ева Браун, например! Или нет, эта история плохо кончилась… Софья Августа Фредерика Анхальт-Цербстская. (Как вариант.) Тоже небось «заморышем» считалась! Так-то вот, а, между прочим, теперь этого «заморыша» слушают мужчины. Да какие мужчины! Настоящие античные герои! И ими руководит ее любимый! Он настоящий вождь, как Луций Лукулл, как Ксенофонт. Конечно же, Хельмут победит, он всегда побеждает. Предсказал же ему Ланс, что он будет иметь власть!

Ну, что ж, Ройтер, конечно же, — победительно иметь заранее подготовленные позиции для отступления — очень разумно. Ланс, вон, Кречмеру тоже предсказал… 2-й помощник капитана рыболовного сейнера. Хотя бежать отсюда? Куда? Это их дом. Какой он ни есть, а дом. А посему мы должны победить.

Мятежники захватили радиоузел и объявили о своих намерениях.

«…Мы неоднократно доказывали свою преданность родине и фюреру на полях сражений. Никто и никогда не усомнился бы в том, что нами движет вовсе не трусость или усталость, а исключительно преданность идеям национал-социализма и честь солдата. Сегодня мы встали на защиту Гамбурга от тотального обрушения в бездну и призываем наших боевых товарищей одуматься, признать свою ошибку во имя того великого духа братства подводников, о котором говорил Рейхспрезидент Дёниц, во имя будущего великой Германии!

Товарищи мои! Враг силен и хитер. Он пользуется малейшей возможностью для того, чтобы внести раскол в наши ряды, сделать нашу родину разменной монетой в игре мировой жидоплутократии. В этот час грозных испытаний сомкнем теснее ряды, продемонстрируем нашему врагу волю и выдержку настоящих тевтонцев! Не поддавайтесь на провокации! Мы не отказываемся от борьбы, мы вышли на новый ее этап, который адекватен новым политическим условиям.

Сплотимся же вокруг Партии, дадим отпор гидре мировой плутократии, да поможет нам бог!

Хайль Гитлер!»

Выступление рейхскомиссара пропаганды Ганса Рёстлера

Сегодня в 9 утра по берлинскому времени группа гнусных предателей и наймитов мирового жидо-сталинизма вероломно начала мятеж с целью совершить государственный переворот и низложить законное командование. Во главе мятежа встал русский шпион, враг немецкой нации, бывший штурмбаннфюрер цур зее Конрад Нойман (он же Хельмут Ройтер). Этот выродок рода человеческого собрал вокруг себя кучку таких же отбросов, как и он сам, выступил по радио с провокационным заявлением, призывающим наших солдат сдаваться большевикам и англосаксам.

Цинизм, с которым совершено это тягчайшее государственное преступление, не уступает цинизму предателей, пытавшихся в свое время совершить покушение на фюрера. В час самых тяжелых испытаний, перед которыми стоит наша родина, в час, когда миллионы немцев, стонущих под пятой оккупантов, взывают к нашей помощи, когда наши дети, вынужденные рыться в отбросах, чтобы достать себе пропитание, через океан обращаются к нам с единственной мольбой — «Помоги!», когда наши жены и дочери, подвергающиеся насилию со стороны союзных солдат, глотая слезы, спрашивают нас: «Где же ты, защитник?», эта группа трусов и предателей вбивает клин в наше единство, призывая сложить оружие, призывая отказаться от активных действий, призывая фактически закрепить за нашей родиной статус побежденной и не имеющей право на будущее страны.

У Рейха достаточно сил и средств для того, чтобы подавить мятеж. И этот мятеж будет подавлен самым жестоким образом.

Смерть гнусным предателям!

Хайль Гйтлер!

Рёстлер, кстати, своими пламенными речами, в том числе и той, на суде, изрядно нагадил. За Ройтером пошло меньшинство. Только те, кто лично его знал и доверял абсолютно. Были и такие, которые «дружили против», — Рёстлер действительно своим поведением раздражал старых вояк, не приученных к перевертышам дипломатии и гамбитам разведки… У этих — да-да, нет-нет, а у Рёстлера — все от лукавого.

Информационную битву подводники проиграли. Но судьба Гамбурга решалась не в радиоцентре, а в центре управления «Ипсилоном». Майер, понимая всю сложность ситуации, попытался выдержать нейтралитет и забаррикадировался в бункере. Он не хотел допускать «охрану» Рёстлера на пульт — не по регламенту. Пока не пришел четкий приказ командующего — начать атаку на Гамбург!

Мятежники могли противопоставить 3 подлодки с командами — кое-кто из стратегического атомного подразделения, кое-кто из службы обеспечения. Всего набиралось до 1000 человек. Но это была растопыренная пятерня. У них не было даже четкого взаимодействия, и потому захватывали каждый кто что мог — в основном свое собственное рабочее место. Линдеманн с Лютом тоже ничего внятного противопоставить не могли — регулярные армейские части погружены на десантные баржи и ждут сигнала для перехода. Остались, по сути, те же тыловики. Люфтваффе устранилось. Они ждут прибытия фюрера. Он придет и отдаст соответствующие приказы, а пока самолеты готовы к вылету, но без приказа фюрера никто никуда не полетит.

Группа подводников во главе с Ройтером двинулась на захват центра управления. Они знали, что там отряд СС, но они и сами — СС, так что справимся уж как-нибудь. Была надежда решить все без крови. Ройтер даже сознательно не вынимал из ножен, кю-гунто, демонстрируя, что в его задачи не входит проливать кровь. Клинок, вынутый из ножен, должен обязательно обагриться кровью. А пока в ножнах — есть шанс. Хватит крови. Найдем другое решение, кроме атаки Гамбурга.

Первое оцепление подводники прошли без труда. Им удалось убедить ребят. Не последнюю роль в этом деле сыграла Вероника. Она теперь привыкла говорить от имени больших и сильных. Тут отличие состояло в том, что не надо переводить на чужой язык и можно что-то добавить от себя. А у ребят не было приказа стрелять в женщину. Это дало возможность объяснить позицию. То, как подводники шли по коридору, напоминало картину Шмитц-Веденбрюка:[51]чуть впереди командир, в парадной форме при всех орденах, положив руку на эфес кю-гунто, справа — как всегда хмурый первый помощник с МР-40. Дальше шли Карлевиц, сбоку от которого маячил «кулак» 30-го «панцерфауста», грозившего заехать ему в ухо при неосторожном движении, но Марченко справлялся. Дальше можно было различить черную шевелюру Сицилийца, в полутьме коридора могло показаться, что толпа очень внушительна. По левую руку от Ройтера, чуть доставая ему до плеча, подпрыгивала хрупкая фигурка Вероники. Она с трудом поспевала своими маленькими шажками за железной поступью монстров из кремня и стали.