Пока Ройтер вынужденно бездействовал, страсти на Базе 211 накалялись. Линдеманн отдал приказ готовиться к штурму Гамбурга. Командование люфтваффе отказалось поддержать ВМФ. Лют выступил по трансляции с заявлением, в котором назвал позицию летчиков предательской. В ответ летчики забаррикадировались на форте «Бруно» и блокировали доступ к авиационным боеприпасам. Естественно, все это имело очень благовидную форму соблюдения субординации, но фактически означало пощечину ВМФ. Майер занял нейтральную позицию, поскольку формально его подразделение было подчинено ВМФ, а «Ханебу», которые он также частично обслуживал, были подчинены командованию люфтваффе. Он предложил создать единое командование и тоже выступил по трансляции. СС разбилось даже не на 2, а на 3 лагеря. «Пропагандисты», которые себя считали обезглавленными в связи с арестом Рёстлера, обвинили Люта в волюнтаризме и неумении управлять вверенными ему частями. Они потребовали переподчинения флотилии непосредственно СС, как «боевому авангарду партии и истинным наследникам идей фюрера». При этом они не оспаривали сам по себе факт необходимости атаки на Гамбург. Другая группа — делающая ставку на атомное оружие — поддержала Линдемана. Третья — работающая по методикам типа «Ипсилон» — была категорически против.

База 211 была просто нашпигована оружием. Звук перещелкивания затворов стал раздаватсья все чаще. До выстрелов пока дело, слава богу, не доходило, но вся эта ситуация напоминала сухой порох, который мог вспыхнуть от одной-единственной искры.

И вдруг по базе пошел слух — «Фюрер жив!». Он спасся из Берлина и находится в Рио-Галлегас в ожидании очередного рейса в Новую Швабию. Вот кто точно решит все проблемы и расставит все точки над «i». Но и тут возникла поляризация. Наиболее активные члены партии, естественно, сгруппировались вокруг воображаемого фюрера, а вот «флотские» и «армейские» изобразили скепсис. Фюрер как главнокомандующий себя дискредитировал. Куда уж более!

При этом откладывать штурм Гамбурга было нельзя. Антарктическая навигация быстро заканчивалась, а в шторма очень трудно управлять «Ипсилоном». Задержка на 2–3 недели означала фактическую отсрочку на год.

Ройтер прекрасно помнил слова Папы. Действительно, столь малочисленный воинский контингент, даже вооруженный до зубов самыми передовыми достижениями техники, не мог завоевать весь мир. А пришлось бы делать именно это. Средств доставки ядерных боеприпасов, кроме «Ханебу», не было. Перемещать их с помощью «Ипсилона» никто никогда не пытался. Как себя поведет такая штуковина в промежуточном пространстве, было совершенно не понятно. Как на нее влияет нагрев, вернее насколько этот нагрев критичен — тоже никто не проверял. И что будет, если она взорвется по дороге?

Стена задрожала от подземного взрыва. Так всегда бывало, когда в шахтах взрывали породу. Проходка в этих скалах давалась очень трудно. Не было, говорите, Империи? Да как такое — не было! Вот она, сражается, вгрызается в толщу ледяного континента. Гиперборея возрождается.

Вот и надо ее как можно дольше удерживать от войн и потрясений. Фюрер совершил ошибку в 39-м, нельзя было начинать войну! Несвоевременно. Оттянул бы ее на пару лет, может быть, все сложилось бы по-другому, у нас был бы флот, у нас были бы передовые вооружения, ракетное оружие, «Ипсилон»…

Ройтер закрыл глаза, постарался настроиться на волну, которая мощным накатом шла из штабного сектора. Там заканчивали последние приготовления. Он вдруг почувствовал себя парящим над гамбургским портом. «Бисмарк» на рейде, его башни плюются огнем. Он уже бьет по дальним целям. «Томми» выбиты из города. Они лишь точечно оказывают сопротивление, и судьба этих точек предрешена. Город местами разрушен, но что такое разрушен для города которого уже несколько лет практически не существует?.. Где-то поднимаются в небо дымы. Какая знакомая картина! Он попытался двинуться вперед, это удалось, картинка поплыла. Он смог пролететь над улицами. На здание ратуши вернулся имперский флаг. У входа сгрудившиеся люди — человек 100. Это ополчение. Не тысячи, не миллионы… Может быть, просто рано еще? Не все поняли, что происходит. Всего третий день операции… Пустота начинает наполняться информацией, как парус ветром. Оказывается, вчера русские блокировали Западный Берлин, Трумэн выступил с нотой, в которой в ультимативной форме потребовал обеспечить беспрепятственное движение союзников, в противном случае угрожал применить атомное оружие. Со стороны Советов выступил Молотов, который дал понять, что у Сталина есть возможность ответить адекватно. Что такое «адекватно», он не уточнял. Может быть, речь шла о немецких антарктических зарядах?

Черные силуэты поврежденных домов озаряет ярко-белый, похожий на лунный, свет, только в тысячи раз ярче, видно, как раскаляется докрасна кирпич с той стороны, откуда пришла вспышка, люди на площади даже не успевают понять, что же произошло, штормовой порыв ветра с золой, битым камнем и кусками стропил просто сметает пепел, оставшийся от них. Со шквалом, кувыркаясь, как подброшенная десятипфенинговая монета, над остовами домов несется дымящийся диск «Ханебу». Порывом его ударяет о шпиль ратуши, шпиль выкручивает, как спицу зонтика, чиркнув по башне и изменив траекторию, «Ханебу», совершив еще несколько кувырков по кварталу заваливается в облако пара и пыли. Шквал идет дальше, в порт, к «Бисмарку». Вокруг него формируется спасительное облако и ударяет первая голубая молния. Шквал настигает его, сдувая белый туман, и швыряет громадину вверх, как пушинку, оплавляются антенны, лопаются стекла. Между носом и кормой возникает гигантская вольтова дуга диаметром несколько метров. Электронный удар выводит из строя обратный порт «Ипсилона». Детонирует боекомплект. С высоты 30 метров в бухту сыплются куски металла. Одна из башен отрывается и свечой уходит вверх.

Ройтер обнаружил себя на полу, с лица струйками стекал холодный пот. Стена в очередной раз сотряслась, как будто под каютой прошел поезд подземки. Эхо длинных коридоров транслировало жужжание электрогенераторов. Дёниц был прав! Атаки Гамбурга допускать ни в коем случае нельзя. Нужно помешать этому. Любой ценой. Любой.

Даже ценой мятежа. Да, это нарушение присяги, но фюрер освободил его от обязательств фактом своей гибели, а Дёниц отказался приказывать. Он теперь ронин — самурай, чей господин умер. А значит, своего лица он не теряет. Все они — ронины.

В любом случае, ребята — чисты. Они выполняли мой приказ. Мой и только мой. А приказ я завтра передам через Веронику. Время есть. Мало, но есть. Думаю, нейтрализовать охрану им труда не составит. Причем даже не стоит подключать абордажную команду. Почти все на лодке владеют в какой-то степени способностью заставлять собеседника тупить. Это позволяло им преодолевать английские патрули и в конечном итоге проникнуть в Шпандау, а здесь все-таки не Шпандау. Так что обойдемся без стрельбы. Не хочу, чтобы на мне была кровь немцев. Гражданская война — последнее дело.

1. И Адам сказал Сифу: «Слушай, мой сын Сиф, что я могу поведать тебе, что слышал я когда

2. был с твоей матерью, и перед изгнанием из рая, когда мы молились