Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчина, с которым разговаривает Сальваторе, бросает взгляд в сторону лестницы, и Сальваторе останавливается на полуслове, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. На кратчайшую секунду мне кажется, что на его лице появилось выражение откровенной признательности, когда он окидывает меня взглядом, но затем выражение его лица снова замирает.
— Как раз вовремя, — ровно говорит он. — Машина ждет снаружи.
Я следую за ним к ожидающему меня внедорожнику. Я понятия не имею, сколько охраны едет с нами, но чувствую, что приличное количество. С тех пор как состоялась свадьба, я не думаю, что мы куда-то выезжали без целой команды телохранителей.
Мои подозрения подтверждаются, когда мы подъезжаем к ангару. Не менее двенадцати мужчин в черных карго и футболках с оружием на бедрах выходят из преследовавших нас внедорожников и стоят в стороне, пока мой и Сальваторе багаж вытаскивают из машин и несут к самолету. Я следую за Сальваторе к самолету, и мой пульс внезапно начинает трепетать от предвкушения.
Я никогда раньше не летала на самолетах. Никогда не летала. Все это ново и волнующе, и все мои разочарования и подозрения отходят на второй план, когда я следую за Сальваторе по ступенькам и вхожу в салон самолета, где пахнет кожей, чистящим средством с лимонным запахом и мягким ароматом цветов.
Салон самолета прекрасен. Все сиденья отделаны гладкой бежевой кожей, места для ног предостаточно, а между некоторыми из них стоят столики из полированного дерева. Вдоль обшитых деревянными панелями стен в промежутках стоят утопленные вазы с пионами и розами.
— Это цветы для меня? — Я невинно смотрю на Сальваторе. Я ожидаю, что он скажет, что нет, что самолет всегда так украшен, и тогда ему станет неприятно, что я подумала, что это нечто большее, чем есть на самом деле. В конце концов, это должен был быть наш медовый месяц. Но он просто поворачивается и смотрит на меня, выражение его лица по-прежнему бесстрастно. На его лице нет ни малейших эмоций, как будто он держит свои стены так же крепко, как и я.
— Конечно, — говорит он, поражая меня. — Обычно самолет достаточно пуст. Но это наш медовый месяц, Джиа. Он должен стать для тебя незабываемым. Поверь мне, впереди еще много интересного. — Он делает паузу. — Я заметил цветы в твоем свадебном букете и попросил персонал украсить салон ими.
Его тон жесткий, почти официальный. Но когда он кладет свою широкую руку мне на спину, подталкивая вперед к нашим местам, его кожа кажется горячей сквозь тонкий слой моего платья. Мой пульс снова учащается, и я тяжело сглатываю.
Я чувствую себя еще более растерянной, чем раньше.
Сальваторе ведет меня в заднюю часть самолета и опускается в мягкое кожаное кресло, а я сажусь напротив него. На сиденье рядом со мной лежит мягкий серый кашемировый плед, и я, к своему удивлению, вижу, что в ведерке со льдом охлаждается бутылка шампанского и два фужера ждут нас. Сальваторе достает бутылку и плавно откупоривает пробку, когда я слышу низкий рокот реактивных двигателей. Периферийным зрением я вижу, как его охрана устраивается в другом конце самолета, их больше, чем мне показалось вначале. Никто не собирается беспокоить нас во время медового месяца, это точно. Мне жаль любого, кто попытается это сделать.
— За наш медовый месяц, — говорит он, наливая шампанское в фужеры и протягивая один мне. — Тебе понравится, Джиа.
— Куда мы летим? — Я подтягиваю ноги под себя, делая маленький глоток шампанского.
— Думаю, это будет сюрприз. — Сальваторе откинулся в кресле. — Мы будем на месте не так уж и скоро.
Я не могу его понять, я еще не знаю его достаточно хорошо, и не уверена, действительно ли он делать сюрприз для меня, или это просто легкий способ избежать разговора. Мои утренние подозрения снова усиливаются, и я смотрю на него, делая еще один глоток шампанского.
— Где ты был прошлой ночью? — Я повторяю свой вопрос, заданный утром, и Сальваторе резко выдыхает.
— Мы можем наслаждаться комфортом, Джиа? Или мне нужно постоянно отчитываться о том, где я нахожусь рядом с тобой?
Сердце колотится о ребра. Почему меня это так волнует? У меня нет ответа на этот вопрос, но мне вдруг захотелось потребовать, чтобы он рассказал мне, что происходит.
— Ты был с другой? Поэтому ты не хочешь рассказывать мне?
Сальваторе приподнимает бровь, в уголках его рта появляется небольшая ухмылка. Как будто его забавляет этот вопрос.
— Ты ревнуешь?
Теперь я начинаю злиться. Я поджимаю губы и смотрю на него.
— Я твоя жена. Я имею право…
— Вообще-то, не имеешь. — Сальваторе допивает шампанское и наливает еще один бокал, на этот раз с таким вниманием, какое обычно уделяется настоящему ликеру. Как будто ему нужно выпить, чтобы продолжить этот разговор. — Ты наивна, Джиа, но я думаю, ты прекрасно понимаешь, что в нашем мире мужьям обычно не нужно отчитываться перед женами за то, что они делают, когда их нет дома.
— Значит, тебя все же не было дома прошлой ночью?
Сальваторе смотрит на меня одним из тех многострадальных взглядов, к которым я начинаю раздраженно привыкать.
— Был, — наконец говорит он. — Я был в своем кабинете, работал. Тебе этого достаточно?
Я тяжело сглатываю. Я могла бы узнать об этом, просто постучав в его дверь, как я и предполагала, но правда в том, что я избегала его сама.
— Достаточно. — Я допиваю шампанское и наливаю себе еще один бокал. — Ты мог бы просто сказать это с самого начала.
— А ты могла бы не пытаться начать ссору. — Сальваторе достает свой планшет и поднимает бровь. — Ты хочешь еще о чем-то поспорить, Джиа, или я могу немного поработать до обеда?
Я хмуро смотрю на него, но его внимание уже переключилось на планшет. У меня такое чувство, что мои первоначальные подозрения были верны. Он успокаивает меня медовым месяцем, облегчает себе жизнь, увозя меня подальше от Братвы и Петра, пока ситуация не уладится, и будет просто игнорировать меня как можно дольше в течение всего нашего пребывания там, куда мы едем. В конце концов, именно этого он и добивался с момента свадьбы. Припрятать меня где-нибудь и не мешать мне, чтобы он мог продолжать жить своей жизнью.
Но я хотела мужа. Партнера. Любовника. Это то, что мне обещали с Петром — то, что мы с Петром обещали
