станем мы за вами гнаться.

Потратив пару секунд на размышления, наёмники признали, что в её словах есть смысл, и подобрали мечи и другие орудия с пола. Только вот из коридора продолжали доноситься звуки боя.

— Ферро, угомонись уже! Они сдаются! — крикнула в ту сторону красноволосая.

— Чё? Да я только начала!

— Я сказала хватит, а то ремня от лидера получишь!

— Пф! Ладно, валите, ущербы!

Вскоре зал опустел. Слуги и музыканты уже успели под шумок сбежать через одну из выломанных дверей. Внутри остались только принцесса, отряд рыцарей из четырёх человек и несколько растерянных гвардейцев, с каждой минутой всё меньше понимавших, что происходит и что они должны делать.

— Мда, ну и видок, — вымолвил я, встав напротив Мелис. Вся в крови, то ли своей, то ли чужой, помятая, порезанная. Выражение лица уже плюс-минус пришло в норму, но всё ещё заметен лёгкий оттенок безумия. — Говорила же, что красный тебе не идёт.

Какое-то время она не отвечала. Затем набрала в грудь воздуха, шумно выдохнула и произнесла:

— Вы вовремя. Ещё немного, и я бы проиграла.

— Ты сейчас одной фразой описала каждый эпизод моей жизни. Ну да не важно. С горем пополам, но миссия выполнена. Злодеи убиты, добряки спасены. Что дальше?

— Остался последний злодей.

— И я уже знаю, о ком ты. Значит, отправляемся во дворец?

— Да, прямо туда. Змеиный клык, вы с нами.

— Хах, могли и не говорить. Нам уже поздно сворачивать назад, — усмехнулся Лакрес.

Выйдя на погружённую во мрак улицу, мы залезли в первую попавшуюся карету. Владельцу она всё равно уже не понадобится. Я рядом с Мелис, Феррозия с Наррактом. Лидер уселся на козлах возле кучера и сообщил ему адрес. Тот не особо понимал, что происходит, но спорить не решился.

Так мы какое-то время тряслись в катившейся по ночной мостовой карете, поглядывая в окно. Спустя полчаса экипаж остановился. Открыв дверь и спрыгнув на дорогу, я оказался перед воспоминаниями тринадцатилетней давности. Королевский дворец Синхалии, столицы Мерилона. Давно это было…

Потрясающее размерами и роскошным фасадом белое трёхэтажное здание, окружённое парковой зоной и обнесённое высоким металлическим забором.

Гвардейцам на входе хватило короткого «с дороги!», чтобы испуганно отскочить в сторону. Ни на ведущей ко дворцу широкой вымощенной дороге, ни на входе, ни в вестибюле никто не посмел преградить нам дорогу. Стражники и слуги послушно разбегались в стороны, невесть каким образом признавая в этом с ног до головы заляпанном кровью чудище свою принцессу.

Вот и тронный зал. Здесь я тоже пару раз бывал. Наша процессия из пяти человек неспешно шла по синей ковровой дорожке, по бокам проплывали ряды высоких колон и декоративных доспехов. Наконец мы остановились перед троном.

Актавия восседала на обитом синей тканью сидении — тем, что было побольше и предназначалось, вообще-то, для короля. По бокам от неё стояли двое гвардейцев в латах с белыми мантиями. Какое-то время она сверлила нашу компанию недобрым взглядом.

— Ну и чего вашему сборищу здесь понадобилось в такой час? Как вас вообще впустили внутрь? И кто эта заляпанная чем-то крас…

Вдруг она замолкла. Вгляделась повнимательнее.

— Мелис?! — Вскочила на ноги. — Что произошло?! Чёртов Змеиный клык, что вы сотворили с моей дочерью?!

— Вообще-то, они здесь по моему приказу, — спокойно пояснила сестра.

— Объяснись, — потребовала королева.

— Королева Актавия Архур! Ты обвиняешься в наложении проклятия на своего супруга, короля Игнацио. В укрывании королевского оружия от первой дочери короля, Кирао Архур. В организации покушения на неё во время турнира и попытке сделать принца Люциуса соучастником. В похищении королевского оружия из хранилища и передаче его лорду Хону Брауну. В сговоре с серийным убийцей Кловертом Брауном. В организации покушения на свою дочь, принцессу Мелис.

Актавия на подкосившихся ногах рухнула обратно на трон.

— Доченька, что ты такое…

— За все совершённые тобой преступления я, принцесса Мелис Архур, лишаю тебя права занимать престол и приговариваю к аресту. Ввиду отказа принца Люциуса и принцессы Кирао от претензий на трон я объявляю себя новой правительницей Мерилона.

Королева (или уже нет?) перевела взгляд на меня, растерянность на её лице сменилась злобой.

— Это всё она! — Актавия ткнула в меня пальцем. — Это она промыла тебе мозги! Наговорила невесть чего! Задурила голову! А ведь он говорил мне, что от неё необходимо избавиться во что бы то ни стало! Что её существование не принесёт ничего хорошего! И ведь так и не подохла, тварь! Пережила додзё, пережила турнир, пережила Гербоун, пережила столкновение с лордом Хоном, пережила войну. Всё пережила!

— Постой-ка, что ещё за он? — спросил я, пропустив большую часть тирады мимо ушей.

Королева спешно замолкла.

— Похоже, мы чего-то не знаем? — задумчиво проговорила Мелис. — Ничего, разберёмся. А теперь, матушка, изволь освободить трон.

Она шагнула вперёд.

— Я не приму этого! — рявкнула Актавия. — Охрана!

Гвардейцы тут же заслонили трон.

— Кирао.

— Да.

Духовная энергия, королевское оружие. Не заморачиваясь выбором цели, метнулся вперёд и ударил сразу обоих — одного правой, другого левой. Оба в латах, да ещё и мечами заслонились — не помрут. Но отлетели далеко, и мечи придётся заказать новые.

— Нет, ты не можешь! — в панике залепетала Актавия, вжавшись в сидение.

Мелис подошла, схватила её за волосы и грубо скинула на пол. Неспешно заняла её место. Красная принцесса на синем троне. Ну и картина. Гвардейцы кое-как встали на трясущихся ногах, но бросаться в бой не спешили.

— И что теперь? — проговорила сидящая на полу свергнутая королева, глядя на свою дочь затравленным взглядом. — Бросишь меня в темницу? Подвергнешь пыткам?

— Следовало бы, — безразлично отозвалась Мелис. — Но что бы ты ни натворила, ты остаёшься моей матерью. Да и отец, когда придёт в себя, едва ли погладит меня по головке, обнаружив любимую супругу в сырой камере с вырванными ногтями. Ты будешь помещена под домашний арест. Допросом я займусь лично, и очень надеюсь, что ты не заставишь меня прибегать к силе. Стража, вы всё слышали? — она повернулась к стоявшим за троном помятым гвардейцам. — Проводите её в комнату и приставьте охрану. Всю бумагу и чернила изъять, не позволять разговаривать ни с кем, кроме слуг, посторонних не пускать.

— С-слушаемся!

Один гвардеец подошёл к Актавии и нерешительно протянул руку.