его школьную политику: «Консервативного гуманиста [Вайнштока. — Р. Ц.] беспокоили, по-видимому, „эгалитарные“ тенденции национал-социалистических массовых организаций, которые во все большей степени делали институционально возможным подъем „в научном отношении неквалифицированных элит“. Монопольное положение гуманитарной гимназии должно было стабилизировать традиционный иерархически структурированный общественный порядок даже в политических и социальных условиях „народного государства“»[695]. Эта позиция была типична для консервативных элит, скептически наблюдавших за запущенной национал-социализмом социальной динамикой и опасавшихся потери своих традиционных привилегий.

В этой связи даже введение школ «совместного обучения» детей разных вероисповеданий, т. е. замена школ обучения детей одного вероисповедания, наталкивалось на значительное сопротивление консервативных и клерикальных сил. Школа совместного обучения, школьная реформа, которой давно и решительно требовали либералы и социал-демократы и введению которой постоянно препятствовали, «была, в конце концов, реализована только лишь мощным принуждением тоталитарными силами национал-социализма». С этой точки зрения национал-социалистическая борьба за школу, похоже, полностью подтверждает тезис Ральфа Дарендорфа о диктаторской революционизации и модернизации[696].

Мы не собираемся здесь углубляться в эту тему. Однако взгляд на школьную политику Третьего рейха показывает, что и в этой области была начата реализация революционной идеологии Гитлера. Но в то время как в образцовых школах, как то в Национал-социалистических воспитательных учреждениях и Школах Адольфа Гитлера, требование реализации повышенных шансов на подъем для детей рабочих было вполне реализовано, в традиционной школьной системе социальные барьеры в значительной степени оставались нетронутыми. В целом реализация гитлеровских идей осталась на уровне начатков, которые сначала в количественном отношении играли второстепенную роль. Их все-таки не стоит недооценивать, поскольку Школы Адольфа Гитлера и Национал-социалистические воспитательные учреждения имели для Гитлера характер образцов. Здесь впервые надлежало последовательно опробовать принципы национал-социалистической школьной политики, которые позднее предстояло реализовать во всем обществе. Сам Гитлер в уже упомянутой речи 10 декабря 1940 г. дал понять, что идеал, к которому он стремится, еще далеко не реализован: «Нам представляется государство будущего, в котором каждое место должно быть занято самым способным сыном нашего народа, независимо от того, откуда он. Государство, в котором рождение — вообще ничего, а достижение и умение — все. Это наш идеал, для которого мы сейчас работаем»[697].

Поскольку и в застольных беседах эта тематика играла центральную роль, становится ясно, что Гитлер так часто говорил о своем требовании улучшения шансов на социальный подъем для рабочего вовсе не исключительно из пропагандистских соображений, что он придавал реализации своих соответствующих предложений огромное значение. В конце июля 1941 г. Гитлер сказал, например: «Вот национал-социалистическое учение: брать силы, все равно из какого они социального слоя»[698]. В записи Кёппена от 18 сентября 1941 г. еще раз отчетливо выступает чисто национальный характер концепции Гитлера: «Внутри немецкого народа — высочайшая народная общность и возможность образования для каждого, вовне абсолютная точка зрения господина»[699].

В конце сентября 1941 г. Гитлер подчеркнул в своих застольных монологах значение следующих принципов: «На две вещи мы должны обращать внимание: 1) чтобы все одаренные молодые люди воспитывались за государственный счет; 2) чтобы каждому одаренному человеку были открыты все двери. <…> А какую роль играл во всей жизни родительский дом! Человек, у которого не было предпосылок происхождения и школы, мог получить пост министра только через Социал-демократическую партию»[700].

В конце октября 1941 г. Гитлер назвал важной задачей предоставлять талантливым рабочим «дорогу и убирать трудности, которые возникают из-за того, что мы слишком привязаны к аттестату, к бумаге». Он сам в своем движении на самых высших постах смог приобрести потрясающий опыт: «Я видел чиновников, которые являются сельскохозяйственными работниками и сегодня показывают себя наилучшим образом». Здесь Гитлер имел в виду, вероятно, Фридриха Хильдебрандта, который был сельскохозяйственным работником, а с 1925 по 1945 г. гауляйтером и с 1933 г. рейхсштаттгальтером Мекленбурга. Прежде всего, сказал Гитлер, каждому надо дать возможность продвигаться и помимо профессии. «Древний Китай был в этом отношении образцовым, пока еще было живо учение Конфуция: беднейший деревенский мальчик мог стать мандарином». Не должно быть так, чтобы вся дальнейшая жизнь зависела от какого-то свидетельства. Он сам, по его убеждению, в юности «стал жертвой этого устройства», поскольку ему, несмотря на явный талант, было отказано в приеме в архитектурный вуз из-за отсутствия свидетельства о среднем образовании[701].

Спустя несколько дней Гитлер вновь вернулся в своих застольных беседах к этой теме: «Не от бумаги, не от свидетельства зависит, получит ли человек какой-то пост, а единственно от того, как он как человек умеет решать порученные ему задачи». Критерием отбора и повышения, даже в вермахте, должны быть только «способности»[702].

И на следующий день Гитлер вновь заговорил об этой тематике: «Если не привлекать широкую массу, то отбор происходил бы уж слишком с уклоном в интеллект. Отсутствовала бы животная сила. Животная сила есть у крестьянина — он должен непрерывно принимать решения — и у рабочего, который, как маленький пролетарий, бросаемый туда-сюда, узнает жизнь с другой стороны. Если у этих людей есть еще и голова, то мы имеем воплощение активности. Мы не имеем права позволять нашему высшему обществу закапсулироваться. <…> Эти люди все рассматривают умом, все они анализируют. На этом одном истории не сделаешь. Мне нужны грубые натуры, готовые из узнанного сделать выводы, здоровая, естественная предрасположенность к примитивной стороне грубости, силы воли. Сила сопротивления человека относится к характеру. И прекрасно, если к этому добавляется умственное превосходство»[703].

20 января 1942 г. Гитлер критиковал недостаток шансов на продвижение для рабочих в старой армии: «Кроме невероятно хорошего, в старой армии было и невероятно много устаревшего, из этого родилась социал-демократия, чего бы никогда не произошло, если бы в сухопутных войсках и на флоте все не было сделано для отчуждения рабочего от народа, для того, чтобы его абсорбировать. Он не мог стать ничем. Устройство, которое должно было подействовать опустошительно! <…> И наоборот. Каждый учитель мог автоматически стать офицером. Многие и стали и абсолютно спасовали. Но тут нельзя абсолютизировать! Если кто-то себя зарекомендовал, тогда знаешь, что он способен руководить»[704].

Примерно неделю спустя Гитлер заявил, что сословные предрассудки больше не могут поддерживаться в обществе, «в котором пролетариат состоит из людей, во много раз более высококачественных, как это в целом имеет место сегодня!» Через Школы Адольфа Гитлера и Национал-полити-ческие воспитательные учреждения он хочет сделать возможным, «чтобы самый бедный мальчик мог подняться до любого поста, если у него есть для этого предпосылки». Кроме того, партия заботится о том, чтобы и вне нормальной возможности развития в деловом мире и в мире чиновников