class="p1">Лили уставилась на него с изумлением, пытаясь осмыслить сказанное. Если даже Шекспиру было не по силам, то, возможно, ничего странного в том, что Лили всю жизнь страдала из-за невозможности выразить свои переживания словами?

– В конце концов, в любом случае, отец и дочь погибли, – сказала она. Концовка пьесы занимала все ее мысли последние несколько дней.

– Но они воссоединились! – Мистер Хакаби отпил глоток чая. – Лир понял, что Корделия всегда любила его. Удивительно видеть, как сильно она заботится о нем, несмотря на то, что он изгнал ее. В конце концов, их любовь друг к другу безгранична, несмотря ни на что, вам не кажется? – Он коротко улыбнулся. – И вы должны помнить, что это драма. Зрителей нужно было развлекать. Смерть и страдания были во всех театральных постановках в елизаветинские и якобинские времена. Шекспир и Марлоу славятся своими жестокими трагедиями. Не обязательно верить каждой сцене.

Он ободряюще подмигнул, и Лили с облегчением кивнула.

– Думаю, вы правы. – На мгновение она сделала паузу. – Я возвращаюсь, мистер Хакаби. – Он удивленно посмотрел на Лили. – Я еду домой. Мой отец нездоров.

– Болезнь настолько серьезна?

Лили кивнула. Внезапно на глаза навернулись слезы.

– Это сердце.

Мистер Хакаби цокнул языком.

– Сочувствую. Конечно, тогда вам необходимо поспешить. Уверен, что он будет счастлив увидеть вас вновь, спустя годы разлуки.

– Мне бы вашу уверенность. – Лили быстро вытерла лицо. – Вы ведь знаете, что мы не всегда сходились во мнениях.

– Как и Лир с Корделией. – Он снова подмигнул, и Лили невольно рассмеялась.

– О, но я буду так скучать по вам! – воскликнула она. – Что бы я делала без вас?

Мистер Хакаби моргнул, растроганный.

– Такая женщина, как вы, всегда справится. У вас есть все, что для этого необходимо: ясный разум, отвага и упрямство. С другой стороны… общение с вами – одно из немногих удовольствий, которые остались в жизни одинокого старика, – с грустью в голосе заключил он.

– Но теперь я чувствую себя ужасно, потому что оставляю вас! – воскликнула Лили, легонько сжав его пальцы.

– Ну не стоит, – улыбнулся мистер Хакаби. – У меня есть мой магазин и мой чай, я тоже справлюсь. Просто напишите мне, Лили Карстен, простите, фон Каппельн. Напишите мне о том, что происходит в Германской империи. О том, что вы читаете, как поживает ваша дочь, чего добились ваши храбрые друзья, которые так неустанно и мужественно борются за свои права.

– Я обещаю! – торжественно ответила Лили. Она достала из кармана маленький фотоаппарат. – Я привезла его с собой. К сожалению, он мне больше не понадобится.

Мистер Хакаби отмахнулся:

– Нет, Лили. Оставьте камеру себе. Это мой прощальный подарок. Я уверен, что она вам еще пригодится.

– Я дам согласие лишь при одном условии. – Альфред посмотрел на жену. Она устроилась рядом, задернув занавеску, создавая иллюзию уединения. Небольшое пространство освещалось светом масляной лампы. – Лили не должна об этом знать.

Зильта вздрогнула от неожиданности.

– Но почему нет? – спросила она.

Альфреду показалось, голоса за занавеской на мгновение стихли, и он предостерегающе приложил указательный палец к губам. Они провели с Михелем почти час. Зильта объяснила, что произошло, и незаметно для Михеля показала мужу следы на маленьком теле. Альфред почувствовал тошноту и головокружение. Тем не менее, он знал, что сейчас должен мыслить рационально. Зильта привезла его обратно, и теперь они сидели за занавеской, шепотом обсуждая ситуацию. То, что она написала Лили, беспокоило его не меньше. Сначала он рассердился, но Зильта твердо ответила, что опасается за его жизнь и хочет, чтобы дочь снова увидела его.

Как он мог на нее злиться? За последние несколько лет Зильте пришлось пережить многое, в частности по его вине. Она всегда поддерживала его, и он знал, что она никогда стала бы расстраивать его умышленно. В отсутствие мужа решения в их семье принимала жена, и она решила. Теперь Лили и Генри были уже в пути. И ему предстояло выбрать манеру поведения. Но сначала нужно было обсудить более насущные проблемы. Он вздохнул.

– Подумай еще раз, дорогая. Я согласен с тобой: мы не можем вернуть Михеля. Ты бы не смогла спокойно спать по ночам, да и я тоже. Можно найти новый приют, но что это изменит? – Альфред устало потер лицо обеими руками, а затем пригладил бородку. – Он не сможет там прижиться и снова начнет бунтовать, такова уж его природа. Они снова его накажут. А такой ребенок, как Михель, никогда не поймет, за что на него сердятся.

Зильта побледнела. Она уже было собиралась ответить, но он поднял руку в знак того, что не закончил.

– Может быть, это неплохая идея – оставить его здесь, в городе, и нанять кого-нибудь, чтобы присматривать за ним. В Штифте нет никого, кто представлял бы для нас опасность. Жители окрестных районов редко обращают внимание на что-то, кроме себя самих. Вряд ли кто-то заметит, если мы время от времени будем навещать мальчика и проверять, как у него дела. Кроме того, за ним может присмотреть Эмма. Герда и так знает Михеля, так что ее тоже можно ввести в курс дела.

Зильта нетерпеливо кивнула.

– Да, я собиралась предложить то же самое! – ответила она. Сердце в ее груди взволнованно стучало. Ей не верилось, что Альфред согласился так быстро.

– Но Зильта, – добавил он суровым тоном. – Лили наверняка захочет его увидеть. Мы ни в коем случае не должны поставить под угрозу их брак. Что, если Генри прознает о Михеле? Он разведется с Лили, если узнает, что в нашей семье есть наследственное заболевание. Быть может, даже подаст в суд за то, что мы скрывали от него этот факт. Нам повезло, что Ханна – нормальная девочка и что Лили до сих пор не забеременела снова. Развод действительно стал бы вершиной позора.

Зильта сглотнула. Сердце бешено колотилось в груди, но она понимала, что Альфред прав.

– Лили наверняка захочет навестить его в приюте? – тихо сказала она, хотя знала, что эта битва уже проиграна.

Альфред с грустью кивнул.

– Знаю, – кивнул он. – Ты должна была подумать об этом прежде, чем телеграфировать в Англию.

Прямо сейчас он не знал, как лучше поступить, и это раздражало его сверх всякой меры. Альфред всегда бывал недоволен, когда ситуация грозила выйти из-под контроля.

– Тогда я ничего не знала о Михеле, – робко возразила она.

Он взял Зильту за руку.

– Все в порядке, дорогая. Это лишь временная мера. Пока что он останется здесь до тех пор, пока не поправится. Мы скажем Лили, что сейчас визиты в приюте