class="p1">– Но я… – Герта покачала головой, пораженная. – Конечно, нет, – пообещала она. – Вы не… Может быть, вы… на что-то надеетесь?

Розвита поморщилась, а затем безрадостно рассмеялась.

– Думаешь, я беременна?

Герта кивнула.

– Такой хороший аппетит! Так бывает, когда ждешь ребенка. По крайней мере, у некоторых женщин.

Розвита с трудом поднялась с места.

– Я лучше пойду, – заикаясь, произнесла она.

– Сядьте, пожалуйста, – сказала Герта тоном, не терпящим возражений. Она со всей строгостью следила за горничными и знала, как разговаривать с человеком, чтобы заставить его повиноваться.

Удивительно, но Розвита сразу же села.

– Фрау Карстен, моя дорогая госпожа. Я хочу помочь вам. Тогда что это такое? – Внезапно Герта поняла, откуда мог взяться такой аппетит, и в испуге прикрыла рот рукой. – Вы не здоровы? Эта та болезнь, когда ты… когда ты ешь, а потом избавляешься от съеденного, – прошептала она. – Ради всего святого, скажите мне, что я ошибаюсь? С тех пор как императрица Сиси стала знаменитой благодаря своей тонкой талии, все девушки думают, что должны ей подражать!

Лицо Розвиты позеленело. Она уставилась на Герту, как на привидение. Затем, к ужасу кухарки, она разрыдалась. Розвита громко всхлипывала, и все ее тело сотрясалось от рыданий.

Герта вскочила и поспешила к ней.

– Фрау Карстен, не плачьте! – Она заколебалась. Будь это Лили или даже Зильта, Герта бы положила руку на их плечо, чтобы утешить, но новая хозяйка вела себя отстраненно и холодно с прислугой. Поэтому Герта на мгновение смущенно замерла рядом с плачущей девушкой. Впрочем, решение она приняла быстро: в конце концов, сейчас они обе были в ночных рубашках, и совсем недавно Герта поймала хозяйку с поличным на краже вяленого мяса. Вряд ли сейчас имели значения разница в сословиях. Герту не уволят за желание утешить хозяйку и помочь ей. Потому она устроилась рядом с Розвитой и взяла ее за руку. Розвита никак не могла успокоиться, ее душили рыдания, и она едва могла дышать. Герта обняла ее, успокаивающе поглаживая по волосам и шепча ласковые слова. Розвита плакала на ее плече до тех пор, пока не иссякли слезы.

Наконец, она с трудом выпрямилась. Ее глаза опухли и покраснели, ресницы слиплись от слез.

– Простите меня, – прошептала она.

– Не нужно. Вам не нужно извиняться. А теперь будьте хорошей девочкой и выпейте молоко, пока оно совсем не остыло. – Герта взяла чашку и поднесла ее ко рту Розвиты. Послушно, как маленький ребенок, хозяйка выпила. Когда она опустила чашку, на верхней губе Роз-виты остался молочный след, похожий на усы, и Герта улыбнулась. – Вот, еще один глоток. Потом я принесу нам немного хереса, он согреет нас изнутри. – Герта встала со стоном. – А вы расскажите мне, что вас беспокоит! Безвыходных ситуаций не бывает, вместе мы все уладим. – Она заговорщически подмигнула, и Розвита робко улыбнулась в ответ. Затем она внезапно воскликнула:

– Просто… Мне кажется, что мой муж меня ненавидит! – На ее глаза снова навернулись слезы.

Герта с беспокойством смотрела на нее. Действительно семейное счастье больше не определялось деньгами семьи. Затем она принесла херес.

Глава 11

Щеку нещадно жгло. Чарли моргнул, невольно принюхиваясь. Почему здесь так пахло гарью? Его губы были настолько сухими, что слиплись, и Чарли с трудом разлепил их. Изо рта пахнуло перегаром. Он издал хриплый звук; картинка перед глазами расплывалась, зрение не желало фокусироваться. Где это он? Щеку снова начало жечь, боль была резкой и острой. Чарли провел рукой по лицу.

Раздалось злорадное хихиканье, потом – торопливые шаги. Чарли с трудом сел и потер пульсирующие виски. Ему наконец удалось рассмотреть четыре пары глаз, которые смотрели на него с любопытством.

– Что это вы делаете?! – рявкнул он, и мальчишки, которые склонились над ним, испуганно вскрикнули и бросились врассыпную.

– Густав, он проснулся! Значит, ты проиграл, – крикнул один из них, и остальные рассмеялись, прежде чем скрыться за углом.

Все еще плохо соображая, Чарли поднялся на ноги. Оказывается, он лежал под лестницей. Но почему щека так горела? Он переступил с ноги на ногу, и пустая бутылка, которую он задел, зазвенела, откатившись. Чарли поднял ее, удостоверился, что она пуста, и бросил в сточную канаву. Он подошел к окну, глядя на свое отражение в стекле.

– Вот маленькие ублюдки! – пробормотал он, увидев ожог на щеке и почерневшую щетину на бороде. Они его подожгли и заключили пари на то, сколько времени потребуется, чтобы разбудить пьяного бездомного. Чарли пришел в бешенство.

Затем рядом с ним распахнулась створка окна, и показалось сморщенное лицо беззубой старухи.

– Убирайся отсюда немедленно, негодяй, или я позову полицейского. Нам самим нечего есть! – крикнула она.

Он вздрогнул и попятился. Сбитый с толку, он бродил по переулкам. Как он сюда попал? Ему потребовалось напрячь память, чтобы вспомнить где он живет. Воспоминания возвращались с трудом, будто бы неохотно. Он вспомнил что арендовал угол в доме, где жила семье с четырьмя детьми, поэтому обычно брал ночные смены в порту. Тогда он мог спать днем, когда дома оставались только жена и малыши. У него была раскладная кровать, которая стояла за раздвижной дверью в коридоре. Когда он раскладывал ее, то голова и торс оказывались в шкафу, а ноги – в коридоре. Если кто-то хотел пройти, ему приходилось переползать через спящего Чарли. Может, кому-то было и неудобно, но если Чарли засыпал, то спал крепко. Жилье обходилось ему всего лишь в полторы марки в неделю, а по соседству можно было дешево перекусить. Кашель усилился с тех пор, как он поселился в этом доме, потому что здесь часто стирали и кипятили белье, и испарения въедались в стены, просачивались сквозь прогнившие обои. Но Чарли был рад теплому углу, и ему нравился шум и гам, который издавали дети.

Чарли скрутило приступом кашля, и голова отозвалась звенящей болью. Казалось, череп вот-вот лопнет. Черт возьми, на этот раз он действительно перестарался – он даже не мог вспомнить, какой сегодня день! Коротко потерев ноющую шею, Чарли вздохнул. Боже, от него воняло, словно от выгребной ямы! Ему бы поспать часок-другой, а потом перекусить в ближайшей таверне. Тогда станет понятно, что делать дальше. Определившись с планом, Чарли зашагал дальше.

На заднем дворе, где смешались запахи кухни, конюшни и фабрик, он решил, что поспать бы лучше подольше. Но поднявшись по скрипящей лестнице, усталый и замерзший, Чарли обнаружил, что все его вещи валяются за дверью.

– Черт! – пробормотал он. Когда он в последний раз платил аренду? Внезапно его пробрало ледяным ознобом.