он переписывался с человеком по имени Рейф Томас. Имя было мне незнакомо. Последнее сообщение Чарли отправил ему в 18:33, за пару минут до того, как мы встретились и пошли в Гиддингс-парк.

Я начала читать.

Чарли 6:33: здорово у тебя той дряни больше не осталось

Рейф 6:35: Завтра наберу. Номер тот же?

Чарли 6:36: тот же

Меня затошнило. Я положила телефон обратно, встала. И как раз собиралась открыть дверь, когда в комнату вошел Чарли.

– Привет, малыш! – Он обнял меня за плечи. – Все нормально?

– Где ты был?

– В туалете.

– И что там делал?

Он напрягся.

– Отлить ходил. А что?

Я шагнула ближе, но пахло от него нормально. Он даже не курил. И не одевался.

Я включила лампу на тумбочке у дивана.

– Кто такой Рейф Томас?

– Черт, – негромко пробурчал Чарли, прикрывая глаза от света. – Слишком ярко.

– Чарли, кто такой Рейф Томас?

– Парень из анонимных наркоманов. Только никому не говори, они же анонимные.

– Что это за «дрянь», про которую ты его спрашивал? Я прочла твои сообщения в Фейсбуке.

Чарли сел на кровать.

– Дрянь – это трава. Я беру у Рейфа свою медицинскую марихуану.

– Не ври, – голос у меня дрожал. – Я уже не такая идиотка, как раньше.

– Слушай, – он потер лицо руками. – Вчера я не был уверен, что ты согласишься. Издергался весь. У меня чуть паническая атака не случилась. Решил, что нужно что-то придумать в качестве запасного плана. Но, Лея, пойми… – Он взглянул на меня умоляюще. – Я не собирался этого делать. Я написал ему, просто чтобы успокоиться. Разве с тобой такого не бывало? Ты никогда не писала парню, с которым точно не собираешься встречаться, просто чтобы получить положительный ответ и почувствовать себя увереннее? Чтобы набраться смелости и заговорить с парнем, с которым ты на самом деле хочешь быть вместе?

Я промолчала.

– Для меня такой человек Рейф Томас. Я написал ему, потому что знал, что он ответит. С ним легко. Он что-то вроде шлюхи. Только кликни, и тут же отзовется, хоть днем, хоть ночью. Я ждал, когда ты выйдешь, и по наитию вдруг отправил ему сообщение. Но по-настоящему хочу я только одного – быть с тобой.

– Ты написал дилеру за пару минут до того, как сделать мне предложение. И как, по-твоему я, блин, должна к этому относиться?

Он отшатнулся, словно я его ударила.

– Пожалуйста, Лея, не заставляй меня стыдиться. Не поступай так со мной. Ты же понимаешь, чтобы полностью излечиться, нужно много времени. Это долгий процесс, не бывает такого, чтобы человек выздоровел в один вечер. – Он говорил все тише и отчаяннее. – Спроси любого куратора или специалиста по зависимостям. Я вообще думаю, тебе стоило бы сходить на встречу анонимных наркоманов и узнать, как такое происходит. Срывы – совершенно естественная вещь на пути к трезвости. Но обязательно нужно, чтобы рядом был человек, с которым можно об этом поговорить.

– А если ты сорвешься, когда у нас уже будут дети?

– Такого не произойдет, – глядя мне в глаза, заверил Чарли.

– Как мне тебе верить?

Он судорожно вдохнул и закрыл лицо руками.

– Чарли?

Он отошел к стеклянным дверям и замер спиной ко мне, ссутулившись, все еще закрывая руками лицо. И я внезапно поняла, что он плачет.

– Может, не стоит и стараться? – выговорил он.

– О чем ты?

– Каждый раз, когда я пытаюсь начать нормальную жизнь, я в итоге сам все порчу.

Вот так, обнаженный на фоне окна, он казался таким хрупким, что у меня защипало в носу.

– Чарли, я вообще не уверена, что на свете существуют абсолютно нормальные люди.

Он резко обернулся.

– Но почему мне нельзя иметь то, что есть у других? – Лицо у него припухло, щеки блестели. – Я не могу жениться? Не могу завести детей?

Мне и раньше случалось видеть, как он плачет, но никогда еще он не рыдал так отчаянно, как будто у него что-то отняли силой. Напуганный, измученный, как маленький ребенок.

– Конечно, можешь. – Я бросилась к нему и обняла за плечи. – Конечно, ты всего этого заслуживаешь.

– Потому что, если у меня всего этого не будет, лучше уж мне остаться торчком.

Он отчаянно всхлипнул, положил голову мне на плечо и навалился на меня всем телом.

– Иди сюда.

Я отвела его обратно в постель. Откинула одеяло, и мы легли вместе. Я обняла его так крепко, как не обнимала еще никого.

– Ты никогда не был и не будешь просто торчком, – прошептала я, когда он начал успокаиваться. – Ты Чарли, ты прекрасный человек. Музыкант, писатель. Я люблю тебя, Чарли. Я люблю тебя.

Проснувшись утром, я с удивлением уставилась на сверкающий на пальце бриллиант. А перевернувшись, обнаружила, что Чарли уже сидит в постели. Мы молча смотрели друг на друга, не пытаясь прикоснуться.

В кухне я обняла на прощание Фэй, она стиснула меня руками и шепнула:

– Скоро увидимся, милая. Я уже по тебе скучаю.

Мы поехали в Норрис-корт – забрать чемоданы и отдать хозяйке ключи. В квартире теперь оставался только матрас – он был уже не новый, когда я его купила, так что теперь нужно было просто выволочь его на улицу к мусоровозу. Опустевшая квартира пахла иначе. Помнится, такой запах тут стоял, когда я только въехала.

Чарли загрузил сумки в машину, вернулся. Я сидела на голом матрасе, привалившись к стене. В открытые окна врывался теплый ветерок. Я поселилась здесь два года назад, тоже летом. Мне тогда было двадцать четыре. А в следующем месяце исполнится двадцать шесть. За это время я написала больше, чем за всю свою жизнь. Ничего не опубликовала. И встретила Чарли.

Он сел рядом со мной. Тронул за торчащую из-под подола коленку. Я была в том же хлопковом синем платье, в котором проходила почти все летние месяцы. Стирала я его всего пару раз; должно быть, оно было ужасно грязное, ведь в него впиталось все наше с Чарли лето. Мы поцеловались – точно как тогда, в октябре, в подвальном этаже дома его родителей. Придвинулись ближе. Он просунул руку мне между ног и тронул край уже влажного белья.

– Чарли, у меня автобус через полчаса, – сказала я.

– Значит, придется поторопиться.

Мы разделись, Чарли навалился на меня и надел презерватив. Он входил в меня, неотрывно глядя в глаза, и я смотрела на него, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь. И все равно постоянно отвлекалась, беспокоилась, что опоздаю. Нам еще нужно было вынести матрас, занести ключи хозяйке, а потом