сморкается весь день. Но я думаю, что могу найти вам мистера Норкоста.

Норкост появился на линии.

— Кларенс, я действительно сожалею по поводу всех неприятностей, которые обрушились на вас.

— Да. Но все это неправда, и мое доброе имя будет восстановлено. Послушайте, вы говорили, что хотели бы поиграть в Теннис еще раз. Я сегодня еду на корт в 4:15.

—О, теннис это отлично. Обычно по четвергам в 4:30 у меня деловая встреча с Карсоном. Но он заболел и уехал домой. Бедняга кашлял, сморкался и задыхался, и я сказал: «Езжай домой, пока всех нас не заразил». Итак, в 4:15 в спортивном клубе?

— Да. Корт номер три.

— Прекрасно. Увидимся там.

Кларенс ожидал, что Норкост скажет «нет». Политики не любят, чтобы их видели с людьми, у которых неприятности. Он позвонил Харольду Хэддевею.

— Харольд? Кларенс Абернати. Ты работаешь сегодня вечером в офисе Норкоста? Можешь оказать мне услугу? Это несколько необычно. Не можешь запустить меня в офис на несколько минут сегодня вечером? Для этого есть важная при-

159

чина, поверь мне. Ты можешь вообще все это время стоять рядом со мной. Правда? Когда ты приходишь? Все уже уходят к этому времени? Отлично. Будь там к 7:15. И окажи мне услугу, ладно? Не говори об этом никому. И не выбрасывай мусор, пока я туда не приеду.

Рэгги Норкост отлично отбивал удары. В какой-то момент он вытер рот рукавом своей спортивной рубашки. Кларенс проиграл первый сет 4:6 и выиграл второй — 7:5. Это вообще был первый сет, который он выиграл у Норкоста, но Кларенс выложился полностью. У них не хватило ни времени, ни сил на третий. Они пожали руки друг другу и пошли в душ, сложив свою теннисную форму в пластиковые пакеты. Вымывшись, они вернулись в свои кабинки, оделись и стали выходить, каждый со своей сумкой. Норкост помедлил, два раза проверив кабинку и свою сумку.

— Вы не видели мою рубашку? — спросил Норкост у Кларенса.

— Нет. Вы уверены, что положили ее в кабинку?

— Думаю, что да. Но если я оставил ее снаружи, кто-нибудь мог перепутать ее со своей. Сейчас полно серых футболок. Не беда. Пусть носят на здоровье. Есть время на обед, Кларенс?

Нет, спасибо! Сегодня вечером у меня еще есть дела в

городе.

— Да. Я обещал, что проведу весь вечер дома с Эстер. Спасибо за игру. Было увлекательно.

Кларенс помчался домой вдохновленный, но усталый и голодный. Женива разогрела бифштекс с картошкой в микроволновке. Он просмотрел свою почту на работе, но не всю, и часть положил в кейс, чтобы не отвлекаться от статьи. Сейчас он стал ее просматривать. Несколько дюжин личных писем были одобрительными и поддерживающими. Некоторые были нейтральными. Но три письма поразили его так, как будто они были единственными.

«Эй, ты не можешь быть подальше от девочек? Смотри лучше за своей задницей, ниггер».

«Можно взять мальчика из джунглей, но невозможно взять джунгли из мальчика».

«Нам всегда нравились Ваши статьи, но Ваше недавнее поведение повергло нас в шок. Мы думали, что Вы истинный

160

христианин, отстаивающий консервативные ценности, среди развращенной либеральной прессы. Но теперь Вы предали нас всех, совершая эти ужасные вещи. Ваша полоса и полоса Джейка Вуда были единственным, ради чего мы выписывали «Трибьюн». Теперь нам больше не хотелось бы видеть Ваше имя напечатанным. Позор Вам».

Кларенс отодвинул тарелку — обед остался недоеденным.

Те же люди, которые жаловались, какой развращенной была «Трибьюн», теперь переменились и верят тому, что пишет эта самая «Трибьюн».

— Что не так, детка? — спросила Женива. — Не понравилось мясо?

— Нет, мясо отличное. Но мне надо кое-что сделать...

Кларенс прошел из лифта на 14 этаже в детективное отделение, неся с собой коричневый пакет, который не сочетался с его костюмом. Он подождал несколько минут, пока вышел Олли и пожал ему руку.

— Нам уже пора прекратить так часто встречаться, Кларенс. Наши жены могут начать ревновать. Что стряслось? — Олли открыл дверь, пропуская его в офис.

— Нет времени заходить. Надо возвращаться в «Трибьюн» и подчистить статью. Я только собирался отдать тебе вот это, — он открыл пакет, чтобы Олли мог заглянуть.

— Серая футболка в пластиковом пакете? Воняет потом.

— Я полагаю, ты найдешь на левом рукаве, особенно на манжете, здоровый образчик слюны изо рта некоего Рэгги Нор-коста.

— Не шутишь? — Олли показал на сумку. — А что там в этих маленьких пакетиках?

— Четыре носовых салфетки из мусорной корзины очень больного, кашляющего и сморкающегося Карсона Грея.

— Сопли? Ужас. Ну, посмотрим. Это будет интересно.

— Еще я отодрал две жвачки из-под крышки стола у Грея, — он поднял пакетик. — Не прикасался к ним. Использовал свой карманный складной ножик.

— Грей прилепляет жвачку под стол? Ты раскапываешь маленькие грязные секреты людей, а? Жвачка, да? Никогда еще не использовал ее для анализа ДНК. Однако посмотрим, что наша команда криминалистов сможет сделать. Если ничего, можно

161

потом еще пожевать ее. Тесты ДНК обычно занимают недели, но я постараюсь ускорить.

Кларенс направился к лифту.

— Я ведь тебя об этом не просил, нет? — сказал Олли.

— Нет. Это была на 100 процентов моя собственная идея, от начала до конца.

— Что с твоей статьей на завтра? — спросил Джейк у Кларенса, когда они сидели в закусочной.

— Уинстон говорит, что с последним обвинением О. Джи пришло время нового великого расового разделения.

— Но это никогда не кончится, разве не так? Это дело, которое никогда не умрет.

— 3 октября 1995 года — я помню точную дату, можешь себе представить? Мы с Олли много говорили об этом.

— Мы с тобой никогда много не говорили об этом суде, я не знал, как начать разговор об этом. Но знаю, что это беспокоило тебя.

—