– Врёшь, проклятый змей, подавишься.

Начали они биться смертным боем; Иван – солдатский сын так быстро и сильно махал своей саблею, что она докрасна раскалилась, нельзя в руках держать! Возмолился он царевне:

– Спасай меня, красна девица! Сними с себя дорогой платочек, намочи в синем море и дай обернуть саблю.

Царевна тотчас намочила свой платочек и подала доброму молодцу. Он обернул саблю и давай рубить змея; срубил ему все двенадцать голов» (там же. С. 317).

Ох, нелёгкая эта работа – победить змея! В особенности, если у него двенадцать голов. В сказке «Иван-крестьянский сын и мужичок сам с перст, усы на семь верст» бой Ивана-богатыря с таким змеем описан следующим образом:

«Воротился и стал против змея, и когда они разошлись и ударились, то Иван с первого раза срубил у змея четыре головы, а сам по колена в землю ушёл; во второй раз разошлись – Иван три головы срубил, а сам по пояс в землю ушёл; в третий раз разошлись – ещё три головы отсёк, сам по грудь ушёл; наконец одну срубил – по шейку ушёл» (PC. С. 32). Последнюю голову змею отрубили товарищи Ивана-крестьянского сына. Они и вытащили его из земли.

Не всегда достаточно отрубить змею (чуду-юду) его головы, поскольку они могут снова прирастать к его плечам. Вот в каком положении оказался богатырь в сказке «Иван Быкович»:

«Размахнулся своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, черкнул по ним своим огненным пальцем – и тотчас все головы приросли, будто и с плеч не падали! Плохо пришлось Ивану Быковичу; чудо-юдо стал одолевать его, по колена вогнал в сыру землю.

– Стой, нечистая сила! Цари-короли сражаются, и те замиренье делают; а мы с тобой ужли будем воевать без роздыху? Дай мне роздыху хоть до трёх раз» (PC. С. 23).

Змей согласился, но и в новом бою головы продолжали прирастать к плечам змея. Догадался Иван Быкович – отсёк чуду-юду его огненный палец. Головы перестали прирастать:

«Богатырский конь прибежал, начал бить его копытами; а Иван Быкович тем временем вылез из земли, приловчился и отсёк чуду-юду огненный палец. После того давай рубить ему головы, сшиб все до единой, туловище на мелкие части разнял и побросал все в реку Смородину» (там же. С. 24).

Для победы над Кощеем (Кошем) Бессмертным, как и над змеем, тоже требуется богатырская сила. Такой силой обладает Иван-царевич в сказке «Кощей Бессмертный». В одном из афанасьевских её вариантов рассказывается о том, как Кощей похитил мать Ивана-царевича и держал её в плену в своём царстве. Другая пленница Кощея его предупреждает:

«Трудно доступать мать, Иван-царевич! Он ведь бессмертный – убьёт тебя. Ко мне он часто ездит… вон у него меч в пятьсот пудов, поднимешь ли его?» (PC. С. 134). 500 пудов – это 8000 килограммов, т. е. 8 тонн.

Иван-царевич продемонстрировал свою богатырскую силу: «Не только поднял меч, ещё бросил кверху» (там же).

Но одной богатырской силы для победы над Кощеем мало. Надо ещё суметь добраться до его смерти. Вот как он ответил на вопрос матери Ивана-царевича о том, где его смерть:

«У меня смерть, в таком-то месте; там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце моя смерть.» (там же).

Добраться до смерти Кощея Ивану-царевичу помогли чудесные помощницы – волчица, ворона и щука. Когда в руках Ивана-царевича оказалось яйцо, Кощей взмолился: «Не бей меня, Иван-царевич, станем жить дружно; нам весь мир будет покорен» (там же). Но «Иван-царевич не обольстился его словами, раздавил яичко и Кош Бессмертный умер» (там же. С. 136).

На смену богатырям из волшебных сказок в бытовых сказках пришли цари. В них отразилась вера в справедливого царя. Их авторы идеализировали, в частности, Ивана IV и Петра I.

Э. В. Померанцева писала: «Образы Ивана IV и Петра I часто приходят на смену друг другу в одних и тех же сказках. Народная сказка идеализирует их, создавая обобщённый образ народолюбивого, мудрого, “простого” правителя – образ, порождённый ограниченностью мировоззрения русского крестьянина эпохи феодализма. В сказках “Горшеня”, “Царь и вор”, “Царь и солдат” царь рисуется как демократический, доступный простым людям правитель, что объясняется не только иллюзиями дореволюционного крестьянина, но и прогрессивностью внешней и внутренней политики Ивана Грозного и Петра I» (Померанцева Э. В. Русская народная сказка. М., 1963. С. 88–89).

В волшебных сказках царь изображён в двух ликах: с одной стороны, к тому, кто выполнит его задания, он очень щедр, зато к тому, кто не сумеет их выполнить, он не знает пощады.

По поводу царских заданий (службы) в волшебных сказках у И. П. Черноусовой читаем: «Концепт служба является самым частотным в сказочной картине мира, что свидетельствует о его особой значимости и может быть объяснено жанром волшебной сказки, предполагающим решение трудной задачи с целью определения истинного героя, заслуживающего стать царём. Трудные задачи в большинстве случаев – задачи, которые, предшествуют не только браку, но и воцарению героя. В сказке “сослужить службу” царь может предложить своим сыновьям и зятьям. В некоторых сказочных сюжетах царь задаёт задачи с целью, чтобы извести своего соперника и завладеть его женой» [Черноусова И. П. Язык фольклора как отражение этнической ментальности (на материале фольклорной концептосферы русской волшебной сказки и былины). Липецк, 2013. С. 110).

Автор этих слов обнаружила следующие модели царских угроз в волшебных сказках:

«Если (коли/ежели) не сослужишь этой службы (не добудешь, не найдешь, не сделаешь, не выстроишь), то мой меч – твоя голова с плеч / долой (злой смертью казню, живого съем, голов-у(-а) на плаху / будет отрублена, жены лишен, велю четвертить / казнить / обесчестить тебя, пеняй на себя)» (там же).

Зато обещания награды у царей из волшебных сказок поистине сказочны:

«Если (коли / ежели) сослужишь эту службу, награжу тебя по-царски (золотой казною, златом-серебром, отдам полцарства / царство, за тебя замуж дочь мою / быть дочери за тобою /сделаю добро)» (там же).

Сказки об Иване Грозном и Петре Великом – бытовые, а не волшебные. Их главные герои просят своих собеседников не о службе, а загадывают им загадки. В роли отгадчиков выступают простые люди. Они с этими загадками справляются. За это оба царя их щедро награждают. Подобная сюжетная схема позволила создать в сказках о двух наших самых знаменитых государях образ справедливого и народного царя.

Сказка «Горшеня» начинается