Публика на показ собралась пестрая. Главные редакторы модных изданий почему-то акцию проигнорировали. Только Эвелина Хромченко приветливо помахала Марине рукой. Эвелина сумела сделать лицензионный журнал интереснее и значительнее, чем само «материнское» издание, привлекла к сотрудничеству лучших зарубежных журналистов и фотографов моды. При этом она делала все, чтобы поддержать наиболее талантливых российских дизайнеров, что не всегда находило понимание у коллег, приверженцев глобализации и космополитизма. «Да, патриотизм у нас не в моде», – подумала Марина и вскоре поняла, что ошибалась.

В зал вошел Слава Зайцев, и публика встретила его аплодисментами. Он приветливо улыбнулся всем, увидел Марину и направился к ней – рядом было два свободных места. Они расцеловались, но поговорить им не удалось. Фотографы, репортеры заслонили Марину, они снимали знаменитого мэтра. Он с удовольствием позировал, принимал подарки, цветы, отвечал на вопросы. Жизнь возвращала ему то, что он недополучил в молодости, когда практически в одиночку пытался отстоять право на существование русской моды.

Казалось бы, все были в сборе, но показ почему-то не начинали. Очевидно, кто-то значительный или очень важный для организаторов встречи где-то задерживался, может быть, стоял в пробке. Прошло минут десять – пятнадцать, когда наконец в первый ряд – прямо напротив Марины – провели и усадили двух молодых мужчин. Они держались уверенно, по-свойски. «Кто это?» – хотела она спросить у Зайцева, но он был занят с журналистами.

И сразу загремела музыка, на подиум вышла толпа молодых людей, одетых в странные, бесформенные одежды, сшитые из грубой плотной ткани, напоминающей мешковину. Диктор объявил, что коллекция посвящается мэтру российской моды Славе Зайцеву – в знак признания его несомненных заслуг перед отечественной модой. Зал взорвался аплодисментами. «Как приятно, – подумала Марина. – Здесь, наверное, каждый третий Славин ученик…»

Коллекция была, безусловно, неординарной. Несмотря на странности – застежки в необычных местах, полы разной длины, карманы там, где до них не добраться, диковинной формы воротники – модели обладали удивительным очарованием. В них чувствовалась гармония раскованности, отчаянная свобода, не признающая предрассудков и общепринятых эталонов красоты, редкая пластика…

– Молодец, браво! – восхищенно воскликнула Марина.

И тут она поймала на себе пристальный взгляд человека, сидящего прямо напротив. Одного из тех, кого ждали, из-за кого не начинали показ. Марина поняла, что знает его, где-то видела. Но где?

Высокий брюнет с короткой стрижкой. Лицо одутловатое, усталое – или нездоровое? «Конечно, – сообразила Марина. – Так ведь это Говоров! И вправду он…» Она перевела взгляд на мужчину, сидящего с ним рядом. Блондин, волосы прямые, до плеч. Узкое, вытянутое, худое лицо… Костин. Она видела их на фотографии, той самой, которую она публикует в своем журнале…

– Славик, – Марина шепотом спросила сидящего с ней Зайцева, – ты не знаешь молодых людей, которые сидят напротив?

– Этих? – переспросил он. – Понятия не имею!

Показ продолжался, но Марина уже не воспринимала то, что происходило на подиуме. «Что делать?» – думала она, понимая, что случай дает ей шанс напрямую поговорить со своим противником, задать вопросы и попросить ответить на них.

Говоров что-то сказал Костину, и тот уставился на нее. Что-то ответил, и они рассмеялись. Этот смех – явно по ее поводу – отрезвил Марину, она сделала вид, что увлечена показом, и попыталась успокоиться.

Марина говорила себе: да, они ее знают, видят ее явно не в первый раз. И что из того? Она человек в определенной мере публичный. Над чем они смеялись? Наверное, говорили о том, что к весне отнимут у нее журнал… Представили себе, как в одночасье она из главного редактора известного журнала станет, в лучшем случае, вольным журналистом, которому место не в первом ряду, а где-то там, наверху, среди малозначительных лиц…

«Боже, о чем я думаю, – остановила себя Марина. – Какая разница, с какого места я буду наблюдать за показом… Чушь какая-то, глупость…»

Ей захотелось встать и уйти, прямо сейчас, не дожидаясь паузы, которая обычно бывала между коллекциями. Но так она привлечет к себе внимание, в том числе и этой замечательной парочки из «Эндшпиля». И они решат, что она нервничает, что ее легко взять на испуг, а значит, будут оказывать на нее давление, пользуясь ее несомненной слабостью. «Ничего у вас, друзья, не получится», – сказала себе Марина, и вскоре поняла, что ей все же удается сохранить равновесие.

После первого показа софиты выключили, работало только скудное аварийное освещение, поэтому большая часть публики осталась на своих местах. Марина встала – хотелось курить и вышла в небольшой холл, если так можно назвать некое свободное пространство у выхода к лифтам. Первый, с кем она столкнулась, был Сергей Рябинкин, похоже, он ее специально дожидался здесь, у выхода, чтобы не потерять в толпе.

– Привет! – радостно бросил он и протянул Марине зажигалку. – Как жизнь?

– Не спрашивай! – ответила Марина. – Этих видел?

– Говорова с Костиным? А как же! Без них не начинали показ…

– Как ты думаешь, почему?

– Тут и думать нечего, – ответил Рябинкин и опасливо оглянулся. – Должно быть, они финансировали это замечательное действо… Или помещение предоставили… Разве сейчас узнаешь, что кому принадлежит… Новости есть?

– Пока нет… – ответила Марина. – Но я чувствую, что-то происходит… Вокруг… За моей спиной…

– Возможно, – неохотно ответил Сергей. – У меня вроде бы нет ничего нового…

Они помолчали. Марина по старой тусовочной привычке оглядела холл, толпа была плотной, да и света маловато, знакомых она не обнаружила.

– Ты останешься до конца? – поинтересовалась она.

– Надо бы…

– А шоу «Звезды в шоколаде» не пойдешь смотреть?

– Что, я звезд не видел? – ворчливо ответил Сергей. – Они у нас всегда в шоколаде, кто бы сомневался…

– Вижу, настроение у тебя неважное, – заметила Марина. – Что-то случилось, признавайся…

– Да ничего вроде бы не случилось. Устал. И все это надоело… Наверное, пора мне уходить из моды…

– Это еще почему? – удивилась Марина.

– Знаешь, здесь все какое-то фальшивое, – признался Рябинкин. – Аккуратно выстроенные имиджи, корыстная любовь, непомерное тщеславие…

– И что будешь делать?

– Не знаю. Может, пойду снимать животную и растительную жизнь. Как думаешь? Или займусь дайвингом, подводными съемками… Говорят, интересно…

– И что это тебе даст? – Марина знала, что Сергей вряд ли будет заниматься делом, которое не сможет обеспечить ему привычный уровень жизни. – Лучше уж подайся в папарацци. Ты человек рисковый…

– Дело говоришь, подруга! Надо подумать, – Сергей все еще оставался мрачным.

Они вернулись в зал.