что цепь была массивная и состояла из соединенных пластин с цветами и львиными мордами, украшенными рубинами и изумрудами, после чего понял, что цепь была разделена на фрагменты, и эти фрагменты, возможно, обработаны таким образом, что один сделался брошкой, другой кулоном…

— На ком же вы увидели эту львиную головку? — приподнялась со своего места Агата.

— Не хотел этого говорить, но перед тем, как Люси спасла меня и я влюбился в эту милую девушку, у меня была невеста. Это был мальчишеский шаг, и он бы все равно ни к чему не привел. Но тогда я думал, что люблю ее, однажды я даже чуть не подрался с Майклом Корфом, который решил также ухаживать за Евой. Но я уже говорил, все это было чудачество. Мой отец, скорее всего, отвернулся бы от меня, приведи я в дом артистку цирка. Люси — другое дело…

— Я еще раньше заметила, что к вам в ломбард заходил знакомый артист цирка, он сильно выбивался из остального вашего окружения. Вы вроде говорили, что собирались обсудить с ним свои дела, — в глазах Агаты читался подлинный интерес.

— Это был факир Магриб, он хотел, чтобы я отстал от Евы, и предлагал в последний раз закончить дело миром. В общем, пришел объяснить, какая скучная жизнь ждет блистательную артистку, которую я запру в четырех стенах своей квартиры. Как тошно ей будет общаться с женами клерков, что она все равно рано или поздно сбежит от меня. В общем, что обычно говорят в таких случаях.

— Магриб — знаменитый гипнотизер? — оживился Конан Дойл.

— Он самый. Я посещал все выступления цирка, но, честно говоря, никогда не верил в его способности. Хотя он и грозился в один прекрасный день превратить меня во что-то мерзкое. Но, посудите сами, Магриб был старше Евы на двадцать лет. Впрочем, возможно, он был прав, учитывая, что фрагмент цепи оказался именно у нее, — Фогель вздохнул.

— А как фрагмент попал к ней? — поинтересовалась миссис Смит.

— Говорит, будто бы ей он достался вместе с букетом в тот роковой день, когда произошла кража.

— Откуда она знает про этот день? — насторожился Конан Дойл. — Вы говорили ей про это?

— Нет, просто… — Фогель смутился и принялся пить остывший чай.

— Просто Ева в тот день находилась в квартире мистера Фогеля, это же понятно, — от возбуждения Беркли раскраснелся и теперь обмахивался тонким блокнотом.

— Оригинально! — подняла брови миссис Смит. — Почему вы так решили?

— Так ведь все очевидно, — Энтони пожал плечами. — Господин Фогель решил передвинуть тяжеленный стол в спальню и при этом не воспользовался помощью своего друга, хотя тот предлагал ее. Цепь была заперта в ящике, и Майкл не смог бы добраться до нее за те несколько минут, что они бы двигали стол.

Мало этого, он сам пошел в спальню и принес оттуда портсигар, а не сказал другу, чтобы тот забрал свою вещь сам. Получается, что между трапезой и Майклом к господину Фогелю зашел гость или, скорее, гостья, которая спряталась в спальне.

Опять же, было проще позволить бухгалтеру найти нужные ему квитанции, нежели перетаскивать все папки. Но это было невозможно, так как в противном случае, он бы мог обнаружить Еву. И последнее, господин Фогель находился в таком нервном возбуждении по поводу доверенной ему цепи, что просто не мог покинуть дом, не будучи уверенным, что ценность охраняется. Еве же он доверял.

— Вы совершенно правы, — теперь Фогель сделался из красного бледным. — Уходя из дома, я шепнул Еве, что скоро вернусь, но она ушла, должно быть, не желая опаздывать на вечернее представление. Я не говорил ей о том, что принес в дом цепь, она же запомнила этот вечер, потому что он стал последним в наших отношениях. В цирке она получила большой букет, к которому прилагался, как она решила, кулон с львиной мордочкой, но она не обнаружила ни письма, ни визитки. Так как я перестал посещать ее представления, она решила, что это мой прощальный подарок. Сама она не пыталась встретиться со мной и поговорить. Хотя теперь я уже не знаю, стоит ли ей верить.

— Она не вышла замуж за Магриба? — спросила Молли.

— Нет, насколько я знаю, Магриб работает теперь где-то в Италии, — ответил за Фогеля Конан Дойл. — Я встречался с этим артистом, и, доложу вам, он настоящий знаток своего дела.

Повисла пауза.

— Что же, господа и дамы, предлагаю устроить небольшую чайную или курительную перемену, после которой хотелось бы услышать версии, — Честертон поднялся со своего места. — Я ведь прав, господин Фогель? На этом ваш рассказ обрывается? Вам нечего добавить?

Рассказчик кивнул.

Финк поднялся со своего места, заметив при этом, что Фогель взял под руку Дороти и вместе с Флеменгом они с заговорщическим видом удалились куда-то в глубь дома.

— Украшения обычно живут дольше, нежели люди, — начал свою речь после перерыва Крофтс, — поэтому ничего удивительного, что спустя годы вы встретились с фрагментом той самой цепи. Другое дело, как попал этот фрагмент к Еве, да еще в день, когда цепь была украдена из вашего дома. Почему девушка решила, что букет от вас, если там не было записки?

— На этот вопрос я как раз могу ответить, — оживился Фогель, — дело в том, что мы познакомились в начале лета, когда на ней была шляпка, украшенная ромашками, вот я и стал дарить ей огромные букеты этих полевых цветов. Еве они нравились больше роз и пионов. Я был на всех выступлениях, всегда дарил ей ромашки, поэтому, когда она не увидела меня в зале, но получила букет с подарком, просто решила, что у меня появились срочные дела. Она знала, что я жду, когда откроется новый филиал, чтобы сделаться его директором и жениться на ней. Не удивительно, что у меня было полно дел.

— А кто еще мог знать о том, что вы дарите Еве ромашки? — продолжил Крофтс.

— Я покупал цветы недалеко от нашего ломбарда, кто угодно мог заметить меня с букетом, что же до Майкла, то, я уже говорил, он тоже был влюблен в Еву…

— Майкл — хороший кандидат на вора, — заметил доктор Спайс. — Он служил в ломбарде и мог знать о цепи, он заходил в дом к господину Фогелю в день, когда произошла кража, он был влюблен в Еву.

— Можно узнать, а Майкл не получал после этой кражи какого-нибудь неожиданного наследства или, быть может, выигрывал в лотерею? — сощурилась Дороти.

— Только то, что исходило от меня, — Фогель виновато улыбнулся. — Собственно, вместе с Люси