Старкрест, и тем, как выследить ее. Аларик чувствовал себя ненамного лучше, и поэтому по совету Верховной Целительницы они решили провести ночь в горах.

В столовой их ждали три миски сытного рагу из оленины, подслащенного морковью и пастернаком, хрустящий хлеб, намазанный маслом, и большие графины гранатового вина. На десерт им подали грушево-миндальный пирог со свежими сливками, а Эльске – огромную мясистую косточку.

Несмотря на такой пир, Рен ела молча. У нее не было сил на вежливые разговоры. Каждый раз, когда она смотрела на Тора и видела красный порез на его щеке, она чувствовала ужасный укол вины. Казалось, она не могла удержаться от того, чтобы не причинить ему боль каким-либо образом. В обеденном зале под горой вокруг них толпились целители. Рен чувствовала на себе их взгляды, пока ела. Они явно задавались вопросом, что королева Эаны делает в горах Мишник с грозным королем Гевры и его высоким солдатом в форме воина Анадона.

Вскоре мысли Рен обратились к Розе. Она надеялась, что сестра спокойно добралась до Королевства, Поцелованного солнцем. Рен хотела рассказать сестре, что Вилла узнала о проклятии и насколько неотложными внезапно стали их поиски Онак.

Рен закончила ужинать, извинилась и вышла из-за стола. Она оставила гевранцев вдвоем обсуждать стратегию, они оба делали вид, что неловкого момента в бассейне не было и он не ранил Тора, словно нож. Маева отвела Рен в свободную спальню у подножья горы. Комната, освещенная Вечным огнем, свисавшим с низкого потолка, была маленькой, но уютной: односпальная кровать завалена мехами и подушками, в углу таз, рядом с ним лежали свежие полотенца, ночная рубашка и немного ароматного мыла. Сумка Рен и дорожная одежда тоже были там, чистые и аккуратно сложенные.

– Это не совсем подходит королеве, – извинилась Маева, – но прошло много лет с тех пор, как кто-то приходил в горы.

– Все идеально, – успокоила ее Рен, почувствовавшая неимоверную усталость при виде кровати. – Я так утомлена, что вполне могу уснуть стоя.

Маева улыбнулась.

– Позвоните в колокольчик, если вам что-то понадобится, Ваше Величество.

– Спасибо, Маева. Уверена, я справлюсь.

Целительница замешкалась.

– Что-то еще? – спросила Рен.

Маева посмотрела на сандалии, ее щеки резко покраснели.

– Я хотела узнать у вас о солдате, с которым вы прибыли. Он был так добр ко мне, пока вы были в бассейне. Я хотела узнать, не мог ли он…

– Он гевранец, – отрезала Рен, – предан Гевре и скоро вернется домой.

– Ох! – Маева пала духом.

Рен пожалела, что разозлилась на девушку. Она молода, а Тор чрезвычайно красив, не говоря о том, что смелый, и сильный, и…

– Прошу прощения, Ваше Величество, мне не стоило ничего говорить.

– Нет, это я прошу прощения. Я ответила так резко, – сказала Рен, – я просто… хмм, вымоталась.

И заревновала.

– Конечно. Вам стоит отдохнуть. – Маева кивнула и вышла из комнаты.

Рен запустила пальцы в волосы, ее лицо горело от стыда. Ее не должно волновать, что Тор делал или не делал в горах и вообще в своей жизни.

Она лишилась этого права в тот день, когда поцеловала Аларика, а потом не рассказала об этом. Она не заслуживала расположения Тора. И если он действительно заигрывал с Маевой, то, очевидно, он тоже это понял.

Рен тяжело опустилась на кровать. Все казалось неправильным: внутри, снаружи. Она быстро погрузилась в сон, но постоянно слышала смех Онак, следующий за ней из одного кошмара в другой.

За несколько часов до восхода солнца Рен с резким вздохом проснулась. Она могла поклясться, что услышала пение. Она села, моргая в полумраке. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, где она находится. Вечные огни дружелюбно мерцали, напоминая ей, что она в безопасности. Она откинулась на подушку, стараясь выровнять дыхание, пока веки не отяжелели.

Оставалось несколько часов до утра. Она могла еще поспать.

И тут она вновь услышала далекую мелодию, эхом разносящуюся по горам. Она выскользнула из постели, а затем и из своей комнаты, следуя за странным гулом. В туннеле Вечные огни освещали ей дорогу. Она последовала за ними к подножию горы, пока не набрела на шумный водопад Слезы Эаны.

Звук журчащей воды эхом разносился по пещере, создавая странную мелодию. Песня лилась бальзамом на душу Рен. Она подошла к водопаду, подставляя руки под струи воды, и закрыла глаза.

– Эана, помоги мне, – прошептала она, – мне нужно, чтобы ты направила меня.

Вода журчала. Легкий ветерок щекотал ее щеки. Открыв глаза, Рен увидела рукоять меча Эаны, мерцающую за водопадом. Край Ночи светился. Рен удивилась, что не заметила этого раньше. Он был таким ярким, что вода вокруг него искрилась.

«Возьми его, – прошептал ветер. Или, возможно, он прозвучал у Рен в голове. – Ты можешь им воспользоваться».

Рен огляделась, нет ли кого-нибудь рядом, но она была здесь совсем одна. Ничего, кроме мягкого плеска воды и далекого завывания ночного ветра. И всего в двух шагах от нее то самое оружие, которое ей нужно, чтобы сразить своего врага и снять проклятие, живущее внутри нее.

Рен сбросила тапочки и, задрав ночную рубашку, вошла в бассейн. Там было намного прохладнее, чем в пещере. Она шла быстро, несмотря на то что ее шрам сильно болел, а кости отяжелели, как будто что-то или кто-то сдерживал ее.

Рукоять замерцала сильней, побуждая двигаться дальше. Пение усилилось. Рен нырнула под водопад, позволяя ему окатить ее водой с головы до ног. Волосы прилипли к лицу, а ночная рубашка к коже, но она едва замечала это. Здесь была магия, древняя, пульсирующая магия, и она принадлежала ей.

Если Рен не может использовать собственную магию против Онак Старкрест, тогда она убьет ее мечом, но не простым, а самым сильным, мощнейшим оружием во всей Эане. Да Край Ночи сам был Эаной.

Рен схватилась за рукоять и потянула – ничего не произошло. Она стиснула зубы, напрягая все силы. Камень застонал, но не поддался. Вода начинала причинять боль, проклятье внутри пробуждалось и явно злилось. Оно не хотело быть здесь и не хотело, чтобы она была здесь.

– Давай же, – умоляла Рен меч, – ты нужен мне.

Шум водопада становился громче, и на какое-то ужасное мгновение Рен была готова поклясться, что вот-вот утонет под мощью воды.

Боль в голове стала почти невыносимой. Она была готова сдаться, и тут рукоять начала нагреваться. Рен моргнула, уверенная, что ей это почудилось. Она потянула меч, и камень начал крошиться. Теперь она видела лезвие – яркое и сверкающее, как луна. Еще один рывок, и часть меча выскочила из