Служанка снова заходит, чтобы наполнить наши бокалы, и воздух становится тяжелым от запахов вина и пота. Человек Раша ведет счет, пока оба участника пытаются набрать тридцать одно очко. Уилл выигрывает Джейн Фойли в первом раунде, но проигрывает Маргарет Грир во втором.

Им нравится играть молча, но тут Клементс внезапно решает завести беседу:

– Какие у вас методы?

Чуть не выругавшись, Раш неуклюже швыряет кости.

– Все, что не противозаконно, – отвечает он, подмигнув.

Клементс разражается таким хохотом, что вино начинает выплескиваться из его бокала на ковер. Люди Раша начинают смеяться вместе с ним. Он оборачивается к ним, радуясь, что нашел себе компанию повеселее.

– Мой господин обожал, когда ведьмы плавали. А мне больше нравилось прогуляться с ними по комнате. – Он хлопает Уилла по плечу. – Помнишь свой первый раз? – Уилл кивает, едва заметно улыбаясь. – Одну ведьму я так быстро гонял по ее крошечной лачуге, что меня начало тошнить раньше, чем ее.

Они хохочут, и я тоже пытаюсь извлечь из своей груди какой-то звук. Если бы тут была Альтамия, она бы никогда меня не простила. И Стивенс тоже. Его мать была объектом насмешек и издевательств со стороны таких мужчин, как они. И как я.

Пока Раш и Уилл разыгрывают ведьм, их шейные платки и языки развязываются, и все явно начинают перебарщивать с выпивкой.

– По-моему, игла – тоже подходящий инструмент, – говорит Уилл, сделав удачный бросок.

Раш подкидывает кости, лицо его напряжено и сосредоточенно.

– Я обычно прошу это сделать женщин, которые занимаются осмотрами. Мужчина не должен поднимать руку на женщину, даже если она ведьма.

Клементс сползает на стуле. После упразднения комиссии по охоте на ведьм, многие охотники были наняты местными судьями в качестве «игольщиков».

– Впрочем, женщины, которых я об этом просил, обычно испытывают панику при виде крови. Часто требуется несколько уколов, чтобы найти бескровную метку дьявола у ведьмы на теле. Миссис Барнетт – вдова хирурга. Уверен, у нее хватит духу для предстоящих судов.

– Вам придется заткнуть ей рот, если она вдруг впадет в истерику, – советует Клементс. – Я затыкал всех ведьм, с которыми сталкивался. Иначе уже оглох бы от их криков.

«Ты делал это и с Агнес?» – задаюсь я вопросом, когда у меня в голове снова проносится отрывок из ее песни. «Крошечное, неприметное существо со ртом, онемевшим от привкуса железа».

– Если ваша женщина начнет дергаться, то Николас вмешается. – Клементс сопровождает это предложение тем, что кладет мне на плечо руку. По моему телу пробегает холодок. – Он горит желанием себя проявить. – Эти слова звучат доброжелательно, и я вынужден продемонстрировать свое рвение, несмотря на недовольство людей Раша, которые и сами спешат вызваться добровольцами.

Уилл не приходит мне на помощь. Его внимание поглощено игрой.

– Не смею обвинять вас в мошенничестве, – грустно тянет Раш. – Просто скажу, что на вас лежит проклятие удачи.

Уилл смеется, услышав это шутливое обвинение.

Клементс мрачнеет.

– Это правда… Я много лет бродил по приходам и деревням в поисках дела, которое сделало бы меня знаменитым. А вы со своим господином просто воспользовались своими связями при дворе.

– Если бы все было так просто, – вздыхает Уилл.

– Мы занимались одним и тем же, вот только вам давали самые лучшие дела, потому что на вас было приятнее смотреть, – хмыкает Клементс.

Уилл готов ответить, но негодование Клементса уже взяло над ним верх. В охоте на ведьм существует иерархия, во главе которой стоят вторые сыновья мелких дворян.

– Благодаря связям именно вас, а не меня, пригласили наблюдать за процессом над ведьмами в Бамберге, – жалуется он.

После запрета практики в Англии многие охотники на ведьм стали искать работу на континенте. Бамбергские суды над ведьмами стали вершиной их карьеры. Тринадцать лет спустя массовому сожжению почти тысячи женщин, подозреваемых в колдовстве, все еще нет равных.

Уилл перетасовывает кубики для следующего хода.

– Я едва ли в нем участвовал.

Словно обожженный его словами, я залпом выпиваю остатки своего напитка.

– Вы сделали гораздо больше, – бросает Клементс, а затем оборачивается к нам. – Он и немногие избранные превратили преследование ведьм в своего рода охоту на сокровища. У твоего господина был талант находить узелковых ведьм. Он заставлял их наблюдать с костра, как развязывают их нити. Заклинания отнимают у них силы, особенно, когда узелок распутывается, – объясняет он присутствующим мужчинам.

А потом вы их сжигали. Я сжимаю бокал, чтобы сдержать дрожь в пальцах. Ходили слухи, что узелковые ведьмы прятали свои нити, и я представляю, как Уилл распутывает узелок Фрэнсиса, словно сдирая кожу.

– Нам больше никогда не доведется увидеть ничего подобного, – задумчиво произносит Клементс. – Теперь от них не осталось ничего, кроме молвы.

Но он все равно продолжает за ними гоняться. Охота на ведьм для них – игра. Игра, в которую они играют, потому что никогда не считали своих жертв за людей.

– Наступает новая эпоха, – заявляет Уилл, и мужчины поднимают тост за эту неловкую попытку их подбодрить.

– Позвольте и своему ученику сыграть, – говорит Клементс Уиллу. – Если он победит, то мы позволим ему в одиночку расследовать дело одной из ведьм.

Согласившись, Уилл бросает кости в мою сторону. Я стараюсь не встречаться с ним взглядами.

– Вы тоже прокляты, – отмечает Раш, когда я выигрываю Энн Грир, а затем вручает мне ее портрет.

Клементс отбирает у меня кубики.

– Я уравняю шансы, чтобы мистер Раш не обвинял в этом лишь тебя и твоего господина.

Все снова разражаются хохотом, и игра продолжается. Я вновь пускаюсь в воспоминания о смерти Фрэнсиса. Отвлекая меня от диалога мужчин, его посмертный хрип начинает так винить меня, что моя душа рвется на части.

– Я ненадолго. – Я поднимаюсь на ватных ногах. Они отмахиваются от меня, слишком поглощенные игрой, чтобы обратить внимание на мое состояние.

Выйдя на улицу, я прислоняюсь к стене, и меня чуть не выворачивает наизнанку. Я кладу голову между коленей, а открыв глаза, понимаю, что на меня кто-то смотрит. Обернувшись, я вижу молодую девушку, одетую в лохмотья. Она явно нищенка, но держится так гордо, что я не позволяю себе потянуться за монетой.

– Я где-то вас видел. – Я вспоминаю взгляд, изображенный Рашем на бумаге. Эти же глаза следили за мной через окно церкви. – Вы – девушка, что смотрит в окна.

– Бесс Хит, – называет себя она, и ее реверанс скрывает тень.

Хохот мужчин пронзает ночную тишину, и я вздрагиваю от резких звуков.

– Вам не следует здесь находиться, – предостерегаю я ее.

Она бросает взгляд в кабинет через окно, расположенное на углу дома.

– Я кое-что потеряла, – говорит она мне. – Думала, что если взгляну поближе, то мне удастся вернуть эту вещь. – Утонченная речь девушки контрастирует с ее одеждой.

Я оттаскиваю ее назад.

– Вам лучше смириться со своей потерей. Если эти мужчины вас здесь увидят, то обвинят в колдовстве. Вы в опасности.

Она усмехается, но я