Москва

Психиатрическая лечебница занимает целый квартал. Пойдешь в обход — минут двадцать потеряешь, даже если быстрым шагом. А до закрытия общежития осталось всего десять. Комендантша злющая, как миллионы обманутых вкладчиков МММ, с утра ищет, на ком бы отыграться за арест Мавроди. Попадать под горячую руку не хочется, так что стучаться — не вариант. Придется лезть по трубе на третий этаж, хотя и рискованно. Или…

Можно пробежать напрямую. Все студенты знают дырку в заборе напротив троллейбусной остановки. Потом нужно просто нырнуть под шлагбаум на другой стороне больничного двора, игнорируя возмущенный окрик вахтера. Он, конечно, злобный старикан, но по сравнению с разъяренной комендантшей — Дед Мороз на детском утреннике…

Я обошел трехэтажный корпус, стараясь держаться подальше от освещенных окон. Здание когда-то давно, еще при наркоме здравоохранения товарище Семашко, выкрасили в желтый цвет, однако краска местами облупилась, являя бурые пятна, и стены теперь напоминали шкуру жирафа. Следующий дом был серый, как слон, — со второго этажа убрали балкон, но остались две арматурины, торчавшие словно бивни. Табличка сообщала, что здесь находятся прачечная и лаборатория. Свернув за угол, вышел на финишную прямую: сто метров до забора и свернуть направо, к воротам.

Тут меня чуть не сбил «Мерседес». Водитель пробибикал нечто оскорбительное и поехал в дальний угол, где росло несколько чахлых елок.

Что за наваждение?.. Черный «мерин»? В психушке? На ночь глядя? Интересная загадка, но я-то опаздываю, счет пошел на минуты. Бегом к шлагбауму!

Би-бип! Ничего себе… Еще один автомобиль — близнец первого, такой же огромный, — проплыл мимо в направлении ельника. Что же там такое? Тусовка малиновых пиджаков или «стрелка» бандитская? Но почему в таком странном месте?! Любопытство сгубило многих, особенно в те «лихие» годы. Но я не удержался и отправился вслед за «шестисотыми».

За елками обнаружился белый дом-кубик в три этажа. У входа припаркованы два уже знакомых мне «мерса», черный джип «Паджеро» и серебристый «Вольво». Особняк недавно отремонтирован и выглядит уютным. Хотя на окнах решетки и охранник у дверей — здоровенный дядька с бритой головой, — вооружен пистолетом. Заметил меня, рявкнул:

— Эй, ты! Чего вынюхиваешь?

Я примирительно поднял руки.

— Заблудился. Хотел срезать к общаге и свернул не туда.

— А-а-а, студент, — чуть расслабился крепыш. — Ладно, отваливай по-тихому, здесь нельзя посторонним.

— Тут, что ли, корпус для буйных?

Вопрос вырвался сам собой, и охранник снова напрягся.

— Типа того. Давай двигай отсюда.

— А то че? — дерзко сказал я.

В те годы нельзя было убегать сразу, поджав хвост. Сначала полагалось «быкануть».

— А ниче, — ответил он стандартной формулой. — Закопаем тебя вон в том ельнике.

Сплюнул и положил руку на кобуру. С таким солидным аргументом не поспоришь…

Конечно, в общежитие я опоздал. Ритуал запирания трех замков был проведен точно в 23:00. И на нарушителя обрушилась лавина возмущения. Но я не запомнил ни слова из выступления комендантши общежития. Двигался как сомнамбула, никого не замечая вокруг. Поднялся в комнату и долго стоял у окна, вглядываясь в темные крыши за забором психбольницы. Что же за тайну скрывал белоснежный домик с цифрой 9, размашисто выписанной на фасаде?!

Утром началась зачетная неделя, и стало совсем не до того. Во время сессии я почти не вспоминал о странном явлении, зато сдал экзамены без «хвостов».

На каникулах устроился в пиццерию. Работа не сложная. Тогда еще «пепперони» и «маргариты» считались чуть ли не роскошью. Многим клиентам целая пицца была не по карману — покупали один кусочек, только чтобы попробовать. Редко брали с собой на вынос. А уж про «заказать на дом» и речи не было. Хотя если звонили и просили сразу много — на свадьбу, там, или на юбилей, — делали исключение.

— Слышь, студент, ты же на улице Мира живешь? — спросил администратор.

Я кивнул.

— Номер дома — 415, корпус 9. Представляешь, где это?

— Примерно.

— Тогда вперед и с песней. Надо отвезти пять больших пицц. Чур, чаевые пополам!

Я снова кивнул и пошел к служебной «Оке», попутно соображая: так, общежитие — улица Мира, 414. Значит, нужный адрес напротив. А там только… Правильно, психиатрическая лечебница. Девятый корпус… Тот самый, таинственный!

Наверное, это был первый случай в истории, когда «Ока» разогналась до 200 км/ч и чуть не взлетела на повороте. На стоянке у домика других машин не было. Я подхватил коробки с пиццами и поспешил к невысокому крыльцу. Постучал в стальную дверь ногой — руки-то заняты, — впрочем, без лишнего хамства, можно даже сказать — деликатно.

— Че надо? — высунулся охранник.

Не тот, что в прошлый раз, а совсем молодой увалень, растрепанный, явно принявший пару рюмок… Судя по амбрэ и общему покраснению рожи — водки.

— Пиццу привез.

— Давай я сам отнесу.

— Не, сначала деньги.

— Ч-черт! — Он похлопал себя по карманам. — Ладно, иди за мной. Только не сворачивай никуда!

Коридор, как в любой больнице, — широкий, светлый. Охранник толкнул одну из белых дверей и вошел в палату. Я шагнул следом, ноги тут же утонули в мягком ковре.

— Стой! — взвизгнул женский голос. — Натопчешь еще. Петя, возьми у него пиццу.

Меня освободили от коробок, загораживающих обзор.

— Ох… ты ж!

Кожаный диван, зеркальный столик, хрусталь и шампанское. По видику крутится заграничный фильм «Девять с половиной недель», а смотрят его три девицы. Наряженные-напомаженные. Та, что наорала на меня, вернулась к прерванному разговору по мобильному телефону — огромная трубка что-то квакала в ответ.

— Да оставим тебе по куску от каждой. Не волнуйся, жирдяй! — сказала она раздраженно и нажала на кнопку, обрывая собеседника на полуслове.

Жадно допила свой бокал и объявила подружкам:

— Мой через час приедет.

Две пухлые блондинки отреагировали вяло. Та, что в халате-кимоно, кивнула, не отрывая взгляда от экрана. Другая, в вареных джинсах и розовом свитере, надула пузырь из жвачки.

Мегера нервно облизнула губы — пухлые, выступающие далеко вперед, как у лягушки.

— Сдачи не надо!

Протянула купюры, отмахнулась, как от назойливой мошки, и тут же забыла о моем существовании. А вот охранник Петя амнезией не страдал: он уже успел пристроить коробки на резном комоде, вцепился в мой локоть и поволок по коридору.