Кеша кар-р-оши! — вдруг наконец-то Кеша решил поговорить со мной по-человечески.

Клетку тем временем собрали и обмотали толстой стальной цепью с большим замком. Теперь Кеша был похож не на символ свободы и путешествий, а на узника, закованного в кандалы, и пугал клиентов уже не только по телефону, а еще и лично.

Но, конечно, совсем не Кеша был виноват в том, что дела у турагентства вскоре пошли совсем из рук вон. Просто грянул «черный вторник», и людям одновременно расхотелось ездить по миру. А наша крыша донесла Артему весть, что его фамилия числится в списке арестованного киллера, и он в одночасье превратился в вечного туриста вместе с Катенькой, забыв дома жену и сына-первоклассника.

Мы же с Кешей оказались свободны, как птицы, впрочем, он-то ведь ею и был.

Ида пристроила его в частный зоопарк, и теперь он наслаждался жизнью, время от времени напоминая всем, что он кар-р-роши.

А я воспользовалась полученной свободой, чтобы получить полноценное финансовое образование и найти другую, уже не бухгалтерскую, работу — спрос на финансистов в те смутные времена был ничуть не меньше, чем на бухгалтеров, а работа — гораздо интереснее.

Санкт-Петербург

До 1994 года — киноинженер; с 1994 по 2001 год — менеджер по въездному туризму. Далее референт международного отдела, замдиректора по туризму в туристических компаниях, сценарист, писатель.

По вечерам в просторном холле большого, по-европейски респектабельного отеля, что находится в самом сердце Санкт-Петербурга, томными волнами плескались звуки арфы. Мелодия плыла столь нежно и ласково, что каждый посетитель, пройдя через высокие входные двери, начинал оглядываться: откуда идет звук? Где спрятан ангел, что касается волшебных струн? Но найти источник звуков было непросто. И только опытный глаз работника отеля мог сразу определить, что «ангел» укрылся в зимнем саду у ресторана и деловито сидит на стульчике под пальмой. Невидим, но отчетливо слышен.

«Ангелом с арфой» работала Галя Лебедева — молоденькая арфисточка, недавняя выпускница консерватории. Интеллигентная и умненькая Галя внешность имела скромно-незаметную, можно сказать, серенькую, но остро по этому поводу не переживала, поскольку вся была в искусстве, вся в мечтах. В роскошном отеле трудилась она за плату мизерную, и факт этот никак не отражался на качестве ее игры, исполнителем она считалась добросовестным, звуки ее арфа издавала самые что ни на есть волшебные.

Каждый день, ровно без четверти четыре, можно было наблюдать, как Галя мелко семенит за охранниками, передвигающими массивную золоченую арфу из закутка-хранилища под пальму; как трогательно переживает она за сохранность инструмента больше, чем за свой исполнительский имидж — в простеньком, длиной до пят, платьице из старого, местами потертого, синего бархата.

Репертуар для арфы — нежный Моцарт, тонкий Дебюсси, трогательный Сен-Санс — все мелодии, что годятся под образы райского сада. В этом деле Гале дан «карт- бланш».

— Играй, что хочешь, — распорядилась администратор Дина Адамовна, — только держи необходимую атмосферу, не понижай уровень роскоши. Понимаешь, да? Никакой попсы! Что можно ресторану, нельзя тебе…

И добавила, величественно удаляясь:

— Я прослежу…

Дина Адамовна — ухоженная дама без возраста, внешним обликом своим и характером напоминающая норовистую лошадь элитных кровей, — персона серьезная, не угодить ей — боже упаси. И Галя старалась, планку держала, так мило дополняла музыкальной классикой старинный интерьер, что гости отеля — господа богатенькие да иностранные, толк в шикарной жизни понимающие, — оставались довольны.

Но, как известно, на вкус и цвет товарища нет, и чтобы в этом убедиться, не обязательно работать ангелом с арфой.

В тот вечер ресторанный зал был снят под банкет. Гуляла «новорусская» свадьба с потугами на престижность: невеста в бриллиантах, важный жених лыс и угрюм, толпа принаряженных гостей — стриженных под ноль мужчин и не в меру оголенных женщин — фланировала по залу.

На таких гулянках арфа бывает еле слышна, да и то в перерывах между основным «пацанским музоном» — громким, напористым и энергичным до звона в ушах. Но работа есть работа, и Галя, привыкнув к разнообразию нравов, подстроилась под лихие времена на свой лад. Ее Сен-Санс тактично выплывал между криками «горько» и «Владимирским централом», никому не мешал, даже можно сказать — умилял.

Дина Адамовна — изредка появляясь то среди гостей, то в холле и незримо присутствуя всюду — к арфистке не подходила, что означало: все идет по правилам, вмешиваться не надо.

И Галя, сидя на своем стульчике под пальмой, играла, неспешно касаясь упругих струн, извлекала ангельские звуки и лишний раз глаз не поднимала, блуждающих по территории отеля гостей взглядами не сканировала. Ей было не до мирской суеты — под ее пальцами рождался и умирал лебедь, вновь и вновь плыла тема печального угасания, тихой грусти…

Вдруг она почувствовала спиной чье-то пристальное внимание, будто включили прожектор направленного света, целый сноп. Гале стало неуютно, спину припекало жаром, даже лопатки вспотели. Доиграв музыкальный фрагмент, она остановилась, размяла пальцы и осторожно обернулась. Так и есть! Совсем близко от нее стоял молодой крепкий парень — голова в короткой стрижке, шея отсутствует, грудь выпирает из воротника рубашки. Выражение лица — угрюмо-непонятное. Смотрит, смотрит в ее сторону, будто что-то силится вспомнить. Не то арфа его интересует как диковинная вещь, не то арфистка на его вкус плохо играет, не то… Про мужской интерес Галя и не подумала вовсе, на этот счет она не имела особых иллюзий. В общем, кто знает, что можно ожидать от внимания людей подобной породы?

«Что это он?» — забеспокоилась она и отвернулась.

Но играть дальше не смогла. Взгляд выжигал ей спину и не давал сосредоточиться.

«Может, я плохо играю?» — Наивная Галя всегда думала о людях лучше, чем они того заслуживали.

Она поежилась, поводя лопатками, как крылышками, и замерла.

«Отойдет — начну с Чайковского, адажио из «Спящей красавицы», надеюсь, это понравится…»

Она подняла руки, но они сами собой опустились. Играть не было никакой возможности.

«Ну, что же это такое? — подумала с огорчением. — В чем дело? Почему он не отходит?»

И уж было открыла рот, чтобы мягко поинтересоваться у парня причиной его внимания, но он опередил.

— Слушай, подруга, — глухо произнес он и начал усиленно рыться в карманах брюк. — Наковыряй-ка на своих гуслях что-нибудь из битлов…

Порывшись, выудил то, что искал, и протянул Гале.

— Возьми…

В руке его были зажаты две зеленоватые банкноты с овальными портретами.

— Это все мне? — растерялась Галя, ее оклад жалованья в месяц составлял ровно половину от этой суммы.