Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ленту он самолично в захоронку убрал.
А ту не сразу Еське доверил.
Тот же, принявши, скоренько на место примостил… правда, мнится мне, что пара-другая заветных волосков и в его кармане осталася. Но я смолчала.
Так оно верней.
Кирей приходил.
Часто.
Злил. И злость мешала поддаться огню. А еще не злость, но глупое человеческое желание доказать любезному родичу, что он, Арей, достоин… чего?
– Жив еще, племянничек? – Кирей всегда был раздражающе весел.
– Пока… еще…
…надо рассказать ему о книге. И госте. И… что-то останавливало. Самолюбие?
– Сдаешься?
– Я пытаюсь быть… объективным. – Каждое слово приходилось вымучивать. Горло болело, не то обожженное, не то дымом отравленное. – Мне не выбраться.
– Плохо стараешься.
Сочувствия от Кирея не дождешься.
– Зачем ты… тут?
Он перевел взгляд на Кирея.
– Из любопытства, – дядюшка выглядел до отвращения бодрым. Он сел, скрестив ноги, и вытащил из-за пазухи яблоко. Круглое.
Красное.
Сладкое.
Яблочный аромат лишал равновесия, он перебивал запах камня и паленой плоти.
– Хочешь? – Кирей потер яблоко о рукав.
– Нет.
Арей зажмурился. Он не поддастся. Это нелепая попытка… чего? Он сам не знал.
– Ее опять убить пытались…
Кирей вгрызся в яблоко. Звук омерзительный и… и челюсти свело. Когда Арей в последний раз ел нормальную еду? Вчера? Позавчера? Он дотянулся до подноса и… и сжег все, что на нем находилось.
– Кто?
– Если бы я знал… как-то вот ни чистосердечного признания не оставили…
– Из-за тебя?
Яблочный сок стекал по подбородку Кирея, и он вытирал его рукавом.
– Из-за меня? – Кирей задумался и жевать перестал. – Знаешь… не думал о таком, но вполне может статься… вполне… из-за меня… у меня есть враги, и есть те, кто представляется другом. А такие друзья порой хуже врагов. Впрочем, не мне рассказывать.
Он вытащил второе яблоко и кинул в круг:
– Лови!
Арей и поймал.
И прежде чем разъяренное пламя с воем рвануло, чтобы покарать наглеца, вцепился в плотный сахарный бок зубами. Вкус… вкус был таков, что пламя отступило.
Отползло.
Оно не ушло, оно сдавило сердце, и Арей запнулся, согнулся от боли. Ничего. К боли он за эти дни привык, а сердце все же застучало.
– Ешь давай. – Кирей яблоком хрустел нагло, вызывающе даже.
– Ем. Кто?
– Вариантов на удивление много… во-первых, мои. Им как-то не по нраву пришлась идея с женитьбой. Сам понимаешь, мои наследники запутают и без того непростую ситуацию…
– Азар бы заметили. – Яблоко было кисловатым.
И Арею вдруг вспомнились другие яблоки. Крупные, желтые, с искрой на шкурке, с плотной мякотью. Они созревали к середине лета, наполняя сад терпковатым сладким ароматом. И запах этот манил ос… мать их боялась.
Ко всему привыкла, а к осам – нет.
И дворня, ее окружавшая, волокла из дома веера из перьев, махала, отгоняя от матушки наглых насекомых. А он дурел от яблочного аромата.
Почему-то особенно остро ощущалась несправедливость. Хотелось свободы и…
…получил. Только не справился, ни с ней, ни с огнем.
– Азар – да, но… видишь ли, дорогой племянник… – Кирей больше не улыбался. – Ты еще, полагаю, столкнешься… но редко кто из нас марает собственные руки. Да и зачем? В степях довольно золота, чтобы заплатить тому, для кого оно дороже совести. Сколько стоит твоя невеста?
– Пока твоя.
– Пока – да. Ты ешь. Не давай огню сил… и повода… мои дорогие родственники… другие дорогие родственники, уж извини, ты пока беден и наивен, вполне способны заплатить человеку, чтобы человек оный решил за них небольшую проблему. Более того, они и снарядят его. Или ее.
– Ее? Почему…
– Не всегда платят золотом. Только золотом. Иногда золото – лишь… внешняя сторона.
Яблочный сок обжигал и без того обожженное горло. А мякоть хрустела на зубах. Или это зубы хрустели? Хорош он будет, когда выберется.
…если выберется.
Нет, Кирей прав. Нельзя выказывать слабость. Даже огню.
Тем более огню.
И значит, Арей выберется. Не ради себя…
– Зависть… ненависть… поверь, они многого стоят. Зослава здесь… скажем так, выделяется. И вряд ли так уж сложно отыскать девку не особо умную, но достаточно злую, чтобы рискнула, скажем, бросить в ямину амулет. А на землю – другой. Это ведь не сложно…
Кирей облизал пальцы.
– Яблоки люблю… в степях их нет. Не знаю почему. У моего отца, твоего деда, получается, еще когда он не стал каганом, был сад. Это роскошь. Деревья требуют воды, а вода – драгоценность… но он сад держал, чтобы все знали, до чего он богат. И там многие дерева росли. Персики. Абрикосы. Гранаты… ты пробовал когда-нибудь гранат? А яблок вот не было. Когда у меня прорыв случился, то… в бане сидели… угорели бы, если не все, то многие… огонь вырвался. Сжег. Не знаю, каким чудом я сдержал, чтобы только баню, но справился. А потом он и меня мучить стал… не так, как тебя, все же меня кое-чему учили… но тоже прилично досталось.
Это не жалоба.
И не попытка поддержать. Он не станет, и правильно. Арей сам справится. И не будет должен кому-то…
Замутило.
– Есть ничего не мог. Слабел. А чем слабее тело, тем сильней пламя… ко мне приходили… не знаю, я не думал, что они… это не друзья. Мы слишком разные. И… они все равно зачем-то приходили. Еська яблоки принес. Эти вот… сел и стал говорить. Ерунду какую-то… у него язык впереди ума… но главное, яблоки ел. И мне захотелось. Так захотелось, что я даже попросил. Я никогда и ни о чем не просил… не умел еще. Этому тоже надо учиться.
Зачем?
Ведь можно и так взять то, чего пожелаешь…
Нет.
Арей негнущимися пальцами стиснул огрызок. Он доест. И, быть может, попросит… он вот яблоки терпеть не мог в прошлой той жизни, где сад и девки с плетеными корзинами. Ветви яблонь кренились под тяжестью плодов, и ветви эти подпирали палками.
Яблоками пахло и позже, когда давили сок.
Ставили его в прошлогодних бочках, мешали с дрожжами и сахаром, чтобы бродил. И матушка выходила самолично следить за процессом, чтобы холопы не стянули сахар. Да и сок подбродивший был искушением.