разряд пронзает мою спину. Вторая рука Джейка находится прямо здесь, между моих бёдер.

Я едва шевелю тазом, двигаясь ему навстречу.

Быстрым жестом Джейк притягивает меня к себе, заставляя ещё шире раздвинуть ноги. У меня нет возможности свести их вместе, нет возможности избежать его прикосновений, которые становятся всё более навязчивыми. Чувствую, как он играет с моим пирсингом и одновременно вводит в меня два пальца.

Грубо, требовательно. Они сразу же возбуждают меня.

— Хорошие девочки не делают пирсинг и татуировки, — шепчет он. — Они не просят неправильных мужчин трахать их пальцами. Но ты не хорошая девочка, правда?

— Нет. — Мои стоны становятся громче.

— А кто ты, Джиллиан?

Несмотря на то что Джейк вцепился мне в волосы и держит мою голову в неестественном положении, я пытаюсь посмотреть на него. Пухлые губы. Голубые, блестящие глаза. Мышцы на его руках напрягаются каждый раз, когда его пальцам удаётся проникнуть глубже; найти то место, которое сводит меня с ума, заставляя парить всё выше и выше.

— Я птичка, — задыхаюсь я. — Твоя Птичка.

Его член дёргается, врезаясь в мою попу. Джейк сжимает челюсти, едва сдерживая сдавленный вздох. Его взгляд останавливается на татуировке на моём плече.

— Моя Птичка, — повторяет убеждённо.

Хватка на моих волосах становится менее болезненной. От затылка его рука перемещается к моему лицу. Он ласкает меня, а затем притягивает к себе и снова целует. При этом он скользит в меня.

Берёт меня. Завершает меня.

Я не готова ни к эмоциям, что охватывают моё сердце, ни к страху, что сжимает живот.

Его пальцы ласкают мою спину.

Я чувствую, как его дыхание наполняет мою грудь, а член лениво движется между моими складками.

Дрожу от удовольствия и страха.

Он внутри меня.

В моём теле. В моей душе.

Мне нужно защищаться от него, от тьмы, которую он несёт… Но вместо этого я цепляюсь за его плечи и двигаю бёдрами, вздыхая каждый раз, когда мне удаётся вобрать его в себя так глубоко, что я чувствую, как его сердце бьётся вместе с моим.

Наслаждение нарастает медленно, окутывая нас.

Внезапно мы перестаём существовать — нас нет ни в квартире Ронана, ни в доме в лесу. Мы не из плоти и крови. Мы — вздохи, взгляды, движения. Мы мир друг друга, и это правильно.

Потому что это прекрасно.

— Джейк… — я задыхаюсь от потрясения.

Я и сама не знаю, что хочу сказать, но он понимает.

Джейк понимает всегда.

Он прижимает ладонь чуть выше моей попы и проталкивает член глубже. Я чувствую, как один из его пальцев собирает мои выделения и проникает в меня сзади. Джейк груб. Я кусаю его рот, прижимаясь к нему так сильно, что царапаю.

Когда наши грудные клетки трутся друг о друга, в воздухе витает запах крови. Но Джейк не останавливается.

Он трогает меня. Он трахает меня. Целует.

И я пою ему, выкрикивая его имя.

Меня уносит вихрь света. Под моими веками со всех сторон сыплются мириады искр, обжигая.

Огонь захватывает меня. Пожирает.

Но мне не больно.

Совсем наоборот.

В течение нескольких минут я не могу ни говорить, ни думать.

Когда прихожу в себя, и мы смотрим друг на друга, я читаю в нём то же самое, сильное недоумение. Мне хочется снова поцеловать его, обнять, но я не уверена, правильно ли это делать, ведь вместе с ясностью вернулся и разум.

Бинты, что покрывают его тело, пропитаны кровью. Джейк бледен, измождён. Я встаю, чтобы наложить новые повязки, и его удовольствие стекает по моим бёдрам. Я улыбаюсь, потому что счастлива.

Иду за чистыми бинтами, а когда возвращаюсь, глаза Джейка прикрыты, словно он погрузился в глубокий сон. Я наблюдаю за ним несколько мгновений, не решаясь разбудить его, или дать отдохнуть. Я всё ещё в нерешительности, когда его мобильный телефон начинает звонить.

Джейк широко открывает глаза, протягивает руку к пиджаку, который Ронан оставил рядом с кроватью, и отвечает.

— Алло.

Я не слышу, что ему говорят, но вижу, как мрачнеет его лицо.

— Буду меньше чем через полчаса.

Жду, пока он закончит разговор, прежде чем спросить.

— Это был Рулз?

Джейк садится с гримасой.

— Мне нужно идти.

— Ронан сказал, чтобы ты отдохнул хотя бы пару дней.

— Я справлюсь.

— Нет. — Я встаю между ним и одеждой, останавливая его. — Тебе нужно сменить повязку, поесть и поспать.

Он поднимает глаза на меня и хмурится.

— Мне нужно идти.

На этот раз его голос строг. Чтобы не ответить, кусаю губы, но я злюсь. Сильно. Бросаю в него бинты, которые приготовила для перевязки, затем поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь в ванную. Я проскальзываю в душ и начинаю нервно тереть между бёдер, стараясь стереть все его следы.

Я замечаю его тень, пока Джейк перемещается по ванной комнате. Он встаёт рядом с раковиной и остаётся там, кажется, бесконечно долго. Наконец Джейк уходит. Он ничего не говорит мне, будто даже не замечает моего присутствия — или как будто ему всё равно.

Я остаюсь в душе столько, сколько могу, пока кожа не начинает болеть. А когда выхожу, обнаруживаю раковину, заляпанную кровью и полную использованных бинтов.

Пар, заполнивший комнату, затуманил зеркало, на котором Джейк написал одно слово.

Останься.

Часть третья

Глава 34

Джилли

— Ты уверена в том, что делаешь?

Мои пальцы едва дрожат, когда я заканчиваю складывать футболку и запихиваю ту в сумку. Ронан смотрит на меня, прислонившись одним плечом к дверному косяку и сложив руки на груди.

Я заставляю себя улыбнуться ему.

— Вы с Джейком довольно странные: желаете одного, а говорите другое.

Несколько ночей назад, рассказав мне историю Джейка и Рози, Ронан попросил меня остаться с его «братом», потому что я «исцеляю ему сердце». Сегодня Ронан, похоже, думает прямо противоположное. С тех пор как вернулся домой и узнал, что Джейк поехал к Рулзу, Ронан стал смотреть на меня с презрением, будто последовать за его братом в дом в лесу означало выбросить на ветер мою жизнь.

Он пожимает плечами, небрежно защищаясь.

— Я просто пытаюсь поступать правильно.

Я отвожу взгляд от его лица, вздыхая.

— Больше половины своей жизни я потратила на то, чтобы поступать правильно, и знаешь, что я обнаружила? Правильные поступки могут заставить чувствовать себя морально правым, но они не делают тебя счастливым.

Я закрываю сумку и несу к двери. Взгляд Ронана становится мрачным. Отстранённым. Он едва заметно кривит рот.

— Так