– Мой рабочий день закончился довольно давно, я и решил заглянуть к любимой женщине, посмотреть, как ей работается. А она тут, словно дроу в боевой ипостаси, готова взглядом броню вскрывать.

Я подняла глаза. Его взгляд был абсолютно прям. «Любимая женщина», вот как.

– Ты не слишком торопишься? – спросила я прямо.

– По-моему, нет. А ты не против такой формулировки и всего того, что с ней связано?

– Пожалуй, нет, не против. Хотя и не ждала… не знаю даже… – Вот же, Темный, выбил меня из колеи. Я начинала мекать, как школьница на первом свидании. – Но ты понимаешь, я не уверена, что готова так быстро и так глубоко впустить тебя в свою жизнь. Я просто боюсь, оказывается…

Джек наклонился к моим губам и поцеловал – очень нежно, очень медленно, напрочь развеивая всю злость, плохое настроение и обиды. Потом снова внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Я тебя люблю.

Через полчаса, утешенная и довольная жизнью, я сказала Джеку:

– Предлагаю сесть всем вместе и связать, наконец, концы с концами. У тебя ведь есть какая-то информация?

– Есть. И немало. Думаю, все обсудить будет правильно. Только, пожалуйста, пообещай держать себя в руках и не убивать гонца, принесшего плохие вести.

– Ох, это так трудно. Постараюсь. – Я достала коммуникатор и вызвала Дэна.

Впятером – Норберт, Дэн, мэтр Корстон и мы с Джеком – в кабинете было немного тесновато, но мы поместились. Маркиз Делиньяк, шестой участник совещания, понятное дело, места занимал немного. Первым слово взял Вальдрун:

– Я со всеми присутствующими знаком, но несколько в другом качестве, поэтому представлюсь еще раз. Джон Варенн, граф Вальдрун, генеральный инспектор казначейства его величества. Здесь я нахожусь по просьбе госпожи Лизы фон Бекк, с сегодняшнего дня моей невесты.

Если бы я не сидела в кресле, то упала бы. Вот это называется – не теряет ни минуты! А Джек уверенно продолжал:

– Лиза, прости, обручальное кольцо я из сейфа не взял, просто не успел заехать домой.

Я заторможенно кивнула, пробормотав:

– Да что уж там, кольцо я подожду.

– Итак, по просьбе Лизы я искал финансовые следы женщины, которую мы знаем под именем баронессы Макмердок и которую подозреваем в организации нападений на сотрудников ресторана, а также двух убийств. И, разумеется, я их нашел. У нашей фигурантки существует официальный счет в банке Фирдлерххугс. С него она оплачивала дом, все расходы на жизнь, тряпки. Словом, все, вплоть до карточных проигрышей. Еще один счет, тоже вполне официальный, у нее открыт в банке Вальдепеньяс, в их городском отделении в Валентии. Этот счет она не трогает, он строго накопительный. Думаю, вас всех не удивит тот факт, что еще три счета были открыты ею на другие имена и прикрыты большой путаницей. Подставные фирмы, параллельные переводы, безналоговые зоны…

– Все это можно официально доказать на случай ареста и суда? – перебил Дэн.

– Несомненно. Люди бывают удивительно самодовольны и недальновидны и не понимают, что все их домашние хитрости прозрачны насквозь. Я принес для вас копии. – Джек протянул майору кубик с записями.

– И вам удалось выявить платежи наемникам с этих счетов? – Это уже был вопрос мэтра Корстона.

– Да. Два фигуранта, как я понимаю, нам известны – Рэйвенвуд и Бенсон…

– Мы, вообще-то, не знаем, был ли Рэйвенвуд лицом, подчиненным баронессе, или наоборот, персоной номер один, – заметил Дэн.

– А что он говорит?

– Ничего. Молчит, будто полностью глухонемой, ничего не просит и на вопросы не отвечает.

– Был еще орк, Ханкрай, которого убили на стройке, – напомнила я.

– Орки не пользуются виртуальными деньгами. Никаких чеков, только наличные. Поэтому эти платежи мы можем отследить только приблизительно. Ну вот, например, десять дней назад Макмердок сняла со счета сто золотых дукатов наличными.

– Немалая сумма, вообще-то, – ввернул Делиньяк, внимательно следивший за рассказом.

– Немалая, – согласился Джек. – На минуточку, официальная заработная плата рабочего на стройке составляет три-четыре золотых дуката в месяц, так что сами понимаете, что значит для них сумма в целую сотню. Деньги эти никаким образом не отразились на ее платежах и расходах, так что, думаю, можно предполагать, что они были пущены на оплату саботажа со стороны рабочих-орков. Пока неизвестно, кто заправлял – этот самый Ханкрай или тот, кто его убил. А может, вообще кто-то третий. Но я полагаю, что Степь не захочет с нами ссориться. Их представитель заберет всех запачканных завтра же. Так что эту информацию мы получим уже от тамошних следователей, так сказать, в готовом виде. Думаю, они умеют развязывать языки не хуже, чем у нас.

– Иной раз, может, и лучше. У них менталистов много, да и излишней гуманностью они никогда не страдали, – буркнул Дэн. – Но ведь есть и еще кто-то, кого мы не смогли вычислить?

– Да. Еще три позиции, три канала, по которым с закодированных счетов уходили деньги, и три получателя. Некий Збышек Пшишковский, молодой человек, прибывший в Люнденвик полгода назад из Польского княжества и не обретший определенных занятий. Деннис Смитсон, журналист, пишущий для нескольких еженедельников скандальной направленности. И – простите, Норберт, – один из ваших официантов, Мигель Диас.

Норберт, молчавший все это время, только тяжело вздохнул.

– Хорошо, – решила поинтересоваться я. – То есть плохо, конечно, но хоть какое-то прояснение. И что мы делаем дальше?

– Подожди, это еще не все, – покачал головой Джек. – Второй вопрос – откуда деньги к баронессе приходили? И этот момент совсем интересный, потому что поступлений на тайные счета я не нашел.

– Как это? – спросил Норберт.

– А вот так. Не было никаких переводов. Раз в месяц баронесса приходила в отделение банка Сели в том городе, где находилась, и приносила чеки.

– Че-е-еки? – протянул Дэн, прищуриваясь. – А подпись на чеках чья?

– Банкиры семейства Сели наотрез отказываются говорить. Надо отправляться в Барсу, в их центральный офис, брать официальный ордер на изъятие документов в Королевской полиции его величества Родриго IV и изучать подписи.

Дальнейшее совещание проходило вполне плодотворно. Дэн уточнял подробности, мэтр Корстон почти вывел Вальдруна из себя, выясняя магический аспект отслеживания банковских следов, Делиньяк упирал на вопросы безопасности и охраны. Норберт молчал. Это молчание все больше и больше меня беспокоило.

Когда все накричались и замолчали, я поинтересовалась:

– Норберт, ты не окаменел? Ничего не хочешь добавить?

Он помотал головой.

– Может, ты все-таки пояснишь, что тебя тревожит? Официант – это ерунда, остальные наши работники вроде бы не замешаны. Что еще тебя беспокоит?

– Понимаешь, Лиза, меня больше волнует не ресторан и даже не угроза