Наставник Мо, какое богатое и причудливое воображение у этого Юй Ичи! Мне кажется, историю, которую он только что рассказал, я где-то уже встречал — в книгах типа Ляо Чжая[145]или «Записок о поисках духов».[146]Листая недавно «Записи о необычайных делах в Цзюго», я нашел там следующее повествование и решил переписать его для Вас.

В первые годы Республики[147]в деревне Цзюсян появилась бродячая фокусница. Эту деву прелестной наружности по красоте можно было сравнить с феей Лунного дворца. Среди окруживших ее селян был юноша из семьи Юй именем Ичи, а прозвищем Мопс. Его сорокалетние родители жили в достатке и души в нем не чаяли. Тринадцатилетний юноша был талантлив, умен и красив, как первосортная яшма. Он заметил, что дева чуть улыбнулась ему, и душа его воспарила. И вот дева начала представление. Призывала ветер и дождь, выпускала изо рта облачка тумана. Среди зрителей не смолкали одобрительные возгласы. Потом в ее руках появился небольшой флакон размером с палец, она подняла его над головой и обратилась к толпе: «Этот сосуд соединяется с пещерой, где обитают небожители. Не желает ли кто совершить туда путешествие вместе со мной?» Люди переглядывались, пораженные: флакончик не больше пальца, как можно проникнуть туда, да еще вдвоем? Не иначе колдовским словом нам головы морочат. Тут вышел вперед Ичи, очарованный красотой девушки: «Я желаю войти в этот сосуд вместе с тобой». Все вокруг стали смеяться над его глупостью. А дева молвила: «Духом ты чист и прекрасен, юноша, от тебя исходит удивительный аромат, и ты выделяешься из толпы простых смертных. Я войду в этот сосуд вместе с тобой, а это означает, что мы суждены друг другу в трех жизнях». С этими словами она подняла палец, который превратился в цветок орхидеи, из его кончика вырвались легкие струйки дыма. Зрители всколыхнулись, как лунные тени, и с мерцанием рассыпались на неопределенные фигуры. Ичи почувствовал на запястье девичью руку: кожа бархатистая и нежная, пальцы как шелковая вата, словно без костей. «Следуй за мной», — шепнула она. Ее голос звучал щебетаньем ласточки, а дыхание благоухало. Она подбросила флакончик, тот вознесся вверх, туда, где разливались во все стороны лучи вечерней зари и потоки благодатного воздуха, и начал кружить, сверкая, как драгоценная утварь. Горлышко стало расширяться, пока в одночасье не приобрело форму лунных ворот высотой больше чжана. Когда дева взяла Юя за запястье, он на глазах у всех стал уменьшаться. Потом так же сжалось ее тело, и они влетели во флакончик, словно пара комаров. Удивлению зрителей не было границ.

Там, внутри, утопала в цветах тропинка, отбрасывали тени зеленые тополя, вокруг порхали прекрасные птицы и резвились диковинные звери. Словно опьянев, Юй застыл, ничего не понимая. В нем разгорелось чувственное влечение, и, окрыленный радостью, он заключил деву в объятия. Но та лишь улыбнулась: «Не боишься, что старики в деревне засмеют тебя?» Посмотрев, куда указывала ее рука, он увидел за пределами флакончика зрителей, которые, задрав головы, напряженно вглядывались вверх. Юй тут же сник. Сердце у него так и не успокоилось, мысли путались, горло сдавило, и он не мог выговорить ни слова. «Твои чувства глубоки и мысли живы, — молвила дева. — Я очень тронута, и если тебя не смущает мое низкое происхождение и отталкивающий облик, прошу вернуться на встречу со мной сюда, к пещере Абрикосового Цвета на горе Западного Ветра, через год, и тогда я постелю ложе, чтобы принять тебя как супруга». От нахлынувшего душевного волнения Юй просто онемел. Она взмахнула рукой, и он снова увидел прекрасное солнце, безоблачное небо и бутылочку размером с палец у нее на ладони. От ее рукава исходил необычный аромат.

Дева взяла тыквенное семечко, закопала в землю, плюнула на это место благоуханной слюной и велела: «Расти!» Тотчас показался росток, образовалась плеть, на ней один за другим появились листья, и очень скоро плеть выросла на несколько чжанов. Она тянулась, скручиваясь и выгибаясь клубами зеленого дыма. Дева закинула на плечо дорожную суму и стала карабкаться по листьям. Забравшись на один чжан, она улыбнулась Юю: «Не забудь об уговоре, любимый». С этими словами она устремилась вверх сквозь трепетавшие зеленые листья и вмиг скрылась из глаз, а тыквенная плеть увяла и рассыпалась в пыль. Зрители долго стояли там молча, прежде чем разойтись.

Юй вернулся домой, но облик прекрасной девы, ее луноподобное лицо не шли из головы. Он отказывался от еды и питья, день и ночь лежал на кровати и бредил, словно видел призраков и демонов. Перепуганные родители испробовали все средства, приглашали докторов, но болезнь не отступала, как гора Тайшань, против которой лекарства все равно что легкие облачка. Юй слабел телом и духом и уже был на волосок от смерти. Родители обливались слезами, не зная, как быть. Нежданно-негаданно у ворот забренчал на коне бубенец и раздался голос: «Это я, дядя вашего сына!» С этими словами в дом быстро вошел рослый мужчина. «Зять, сестра, надеюсь, с тех пор как мы расстались, вы пребывали в добром здравии!» — заговорил он после обмена поклонами. Горбоносый и большеротый, с соломенными волосами и голубыми глазами, он совсем не походил на земляков матери Юя, и та, глядя на него, смешалась, не в силах вымолвить ни слова. Стремительной походкой гость направился к постели юноши. «У моего племянника тяжелая форма любовной тоски, — заявил он. — Разве его вылечишь лекарствами и отварами? Вы, парочка трясущихся стариков, верно, хотите, чтобы мой племянник умер!» Юй болел уже много дней, он лежал, закрыв глаза, еле дышал, как умирающий, и давно не откликался на зов. Гость склонился к нему и после осмотра заключил: «Такая бледность на этом юном и нежном лице говорит, что мой племянник несчастен». Он достал три красные пилюли и положил Юю в рот. По лицу юноши вдруг разлился румянец, стало слышно хриплое дыхание. Трижды хлопнув в ладоши, гость воскликнул: «Глупый мой племянник, пришло время исполнить данное год назад обещание, настал час, которого ты так долго ждал. Готов ли ты сдержать слово и отправиться в путь?» Глаза Юя раскрылись и загорелись, он вскочил с кровати и хлопнул себя по лбу: «Кабы не твоя помощь, дядюшка, я пропустил бы это важное событие, связанное с любезной мне старшей сестрой». «Быстро собирайся, — велел гость. — Отправляемся сейчас же». С этими словами он с высоко поднятой головой вышел из дома. Юй выскочил вслед за ним, не переодевшись, не обувшись и не причесавшись. Родители в слезах воззвали к нему, но он на них даже не взглянул.

Гость ждал у дороги верхом на коне. Протянув длинные, как у обезьяны, руки, он поднял Юя с земли, словно цыпленка. Хлестнул коня плетью, тот заржал и помчался как ветер. Юй сидел, вцепившись руками в гриву, ветер свистел у него в ушах. Вдруг он услышал голос гостя: «Открой глаза, племянник». И тут Юй увидел, что они в глухом уголке пустыни Гоби. Вокруг лишь пожухлая трава, камни — и ни души. Ни слова не говоря, гость хлестнул коня и умчался прочь, бесследно исчезнув вдали желтоватой дымкой.