в том Евангелии, которое позавчера читалось во время Божественной литургии, что Он поселился в языческой Галилее, среди язычников. И Тело Христово, Церковь, существует тоже среди язычников. Как миссия Спасителя адресована язычникам, так и миссия Церкви адресована язычникам. И в этом смысле, наверное, Церковь должна выполнять прежде всего три задачи. Всё остальное уже будет чем-то второстепенным, не совсем обязательным и, может быть, даже вовсе не обязательным.

Во-первых, Церковь должна препятствовать развитию в людях нетерпимости, должна пробуждать в людях совесть, пробуждать в людях внутренний голос, и когда он заговорит в человеке, тот уже не сделает дурного. Мы же не потому не нарушаем заповеди, что это запрещено, а потому, что это больно. И если у нас спросят: «Почему вы не крадете?», – мы же с вами не скажем: «Потому что это запрещено заповедью». Мы скажем: «Не крадем, потому что не считаем это возможным». Значит, у нас есть проснувшаяся совесть, которая, действуя в нас, изменяет каким-то образом мир вокруг нас. Так вот, это первая и основная функция Церкви в языческом мире – пробуждать в людях совесть независимо от того, веруют они в Бога или не веруют.

Вторая, не менее важная функция Церкви – делать людей свободными, открывать им красоту свободы и не давать им подчиняться тому или иному рабству. «Познаете истину, и истина сделает вас свободными», – говорит Спаситель в 8-й главе Евангелия от Иоанна (8: 32). «К свободе призваны вы, братия» (Гал 5: 13), – пересказывает эти слова апостол Павел, – «стойте в свободе, которая дарована нам Христом» (ср. Гал 5: 1). Это весть о человеческой свободе. Раскрепостить человека, освободить человека от власти над ним условностей, от власти над ним злобы его, зависти, нетерпимости: религиозной, национальной, любой нетерпимости, – это тоже очень важная миссия Церкви.

Ну и, наконец, третья весть, которая необходимо должна возвещаться Церковью всем людям: весть о том, что все-таки все мы от Адама. И с каждым годом это становится важнее. Потому что, пока мы жили каждый в своем городе, в своей деревне, каждый в своей стране, на своем континенте, не соприкасаясь друг с другом, когда можно было жить в России и не знать, что существует Англия, Франция, Аргентина и другие страны, – не так было важно знать, что все мы от Адама. Было достаточно знать, что все мы от Рюрика или от Кия, Щека и Хорива. Но теперь, когда вся Земля стала такой маленькой, что напоминает коммунальную квартиру, миссия Церкви – напомнить об Адаме, напомнить, что все мы – двоюродные, троюродные, четвероюродные, но, так или иначе, братья и сестры.

Значит, вот они, основные три миссии Церкви по отношению к людям неверующим. Потому что мы, обращаясь каждый к себе, уже каким-то образом помогаем друг другу расти духовно, помогаем друг другу возрастать в Духе. Но ко всему человечеству эти три истины все-таки должна обратить Церковь. Если мы хотим быть людьми, мы должны быть свободными. Если мы хотим быть людьми, то в нас должна говорить наша совесть, мы должны чувствовать боль другого, а не просто знать, что надо помогать друг другу. И, наконец, мы должны чувствовать то, что мы все от Адама, чувствовать, что мы все объединены в одно единое целое нашим общим происхождением. Вот это очень важно запомнить.

Послание к Титу

30 января 1996 года

Мне бы хотелось сегодня начать с одного важного места в Послании к Титу, которое, как мне кажется, определяет, что должен и чего не должен делать христианин. «Напоминай, – говорит апостол, – им повиноваться и покоряться начальству и властям, быть готовыми на всякое доброе дело, никого не злословить, быть не сварливыми, но тихими и оказывать всякую кротость ко всем человекам. Ибо и мы были некогда несмысленны, непокорны, заблуждшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга» (Тит 3: 1–3).

Итак, первое, о чем говорит апостол, – «быть готовыми на всякое доброе дело». Вот, наверное, эта готовность к доброделанию есть одна из важнейших черт жизни всякого христианина. Именно не обязан христианин, не должен творить добро, но без готовности к этому веры не бывает. О том же самом, только другими словами говорит апостол Павел в Послании к Филимону: «…чтобы доброе дело твое было не вынужденно, а добровольно» (Флм 1: 14). Не вынуждает, не заставляет нас делать доброе Христос, но ждет от нас этого добровольного доброго дела. Вот эта готовность на добровольное добро есть, наверное, главная черта в жизни всякого христианина. Иначе вообще возникает вопрос: христианство ли это – или под видом христианства здесь существует что-то другое?

В «Откровенных рассказах странника», в книге, которую уж никак нельзя признать неправославной, или «модернистской», или исходящей из недр другой Церкви, говорится так: «Я… начал ему растолковывать, что воздержание от грехов страха ради мук неуспешно и неплодно. И невозможно душе освободиться от мысленных грехов ничем иным, кроме хранения ума и чистоты сердца». Итак, этот путь боязни мук, как называет его дальше странник, есть путь раба. То есть, те, кто идут к Богу, те, кто делают что-то доброе, потому что они боятся, идут путем раба. И в советское время было принято считать, что вообще верующие ходят в церковь, молятся, постятся и так далее потому, что они боятся адских мук. И, надо сказать, многие люди действительно именно потому ходили в церковь, что боялись адских мук. Многие и сейчас спрашивают: «Вот я нарушил пост. А Бог меня за это накажет?»

Это – средневековый путь раба, который отвергает странник. Он говорит: это путь раба – путь страха перед наказанием. Нет, Бог – не надсмотрщик с плетью, который наказывает ослушников. Такое видение Бога скорее предполагает какого-нибудь египетского Амона или греческого Зевса, но, во всяком случае, не того Бога, Который открылся Аврааму, Исааку и Иакову; не того Бога, вся полнота Которого телесно присутствует в Иисусе (ср. Кол 2: 9). Очень важно понять, что путь страха перед наказанием – средневековый путь, по которому прошла вся цивилизация Средневековья. Пойдите в любой средневековый храм, включая Успенский собор [Кремля], и вы там увидите фрески, на которых изображены черти, с радостными улыбками мучающие грешников, черти, которые их тащат в ад, поджаривают и так далее. То есть, страх перед всем этим действительно приводил людей в церковь в Средние века. Но только вы ничего подобного не найдете ни на страницах Священного Писания,