– О, ты то мне и нужен, – подняла голову от книги девушка. – Я подумала, что наша судебная система давно и безнадежно устарела. Многие наказания давно пора заменить штрафами. Это должно будет устроить всех. И истцов, и провинившихся, и казну, в которую будет отправляться часть суммы.

– И что ты хочешь заменить? – насторожился юноша.

– Для начала телесные наказания, позорный столб и колодки, – просияла девушка. – Ведь получается, что виновный в последних двух случаях ничего не делает, только сидит или стоит на одном месте под табличкой с указанием его проступка. И ладно, если он нигде не работал, иначе получается, что работа простаивает. А при телесных наказаниях он и вовсе потом какое-то время, если не до конца жизни, не способен к труду.

– Эми, а давай ты этим завтра займешься? – устало выдохнул секретарь. – Я к тебе даже кого-нибудь хорошо во всех этих разбирающегося пришлю. Сможешь все обсудить. Он тебе расскажет, как оно сейчас применяется. Ты ему про свои планы. Вместе решите, как оно лучше будет. А сейчас поехали домой.

– По Камилле соскучился, – не удержалась от дружеской подколки королева.

– Жрать я хочу, – неожиданно рявкнул на нее юноша, полностью забыв о субординации. – Сначала один дергал, потом вы тут разборки устроили, не успел я Филиппа с купчишкой познакомить, как снова прибежали. Воды попить времени нет, я уже не говорю, чтобы до дворцовой кухни через черный ход добежать, поварихам жалобные глаза сделать.

– Ладно, убедил, – улыбнулась девушка, складывая в папку какие-то бумаги, видимо, решила поработать перед сном.

Андреас хотел что-то сказать по поводу ее сговорчивости, но предпочел все же промолчать. Слишком хорошо он знал остренький язычок этой девчонки, и не хотел весь вечер быть объектом ее насмешек. Все-таки мужчина он или кто? А то, что пришлось целый день бегать по кабинетам, так у него работа такая. Платят мало, спасибо хоть кормят и крышу над головой предоставляют. Ну да, земли пожаловали, только ему для их благоустройства надо лет сто также работать, если не дольше. А ведь могло все сложиться иначе. На немного испуганную десятилетнюю девчушку, заблудившуюся на рынке, обратил бы внимание кто-нибудь другой. И не произошло бы встречи, изменившей жизнь сразу нескольких человек. Так что ему грех жаловаться. А вот тащить Эми в малый дворец давно пора, иначе Росита в очередной раз будет ему выговаривать, что ее девочка надрывается непосильным трудом, с которым и взрослый мужчина справится не смог. Спорить с нянькой было еще сложнее, чем с ее воспитанницей, особенно когда сам с ней согласен.

– Ну, наконец-то, – с облегчением вздохнул секретарь, прикидывая, нашел ли посланный им человек Филиппа, и где в данный момент может быть граф. Разыскивать еще и его по всему министерству ему не хотелось. Ждать тоже. Не ребенок, доберется до дворца, раз один полторы недели по провинции рассекал. – Идем, – он забрал у девушки ставшую весьма толстой и увесистой папку и открыл дверь.

Граф уже ждал их возле окна. Анна-Виктория на мгновение замерла на месте, но быстро вспомнила о принятом решении и спокойно подошла к мужчине. Ее секретарь внимательно следил за королевой, готовый в любую секунду вмешаться. Но все обошлось. Девушка произнесла несколько ничего не значащих слов, мужчина вежливо предложил ей руку и они двинулись вниз к ждущей их троицу карете.

Вечер прошел спокойно. Камилла рассказывала очередные сплетни из жизни фрейлин и пеняла графу на то, что он абсолютно невнимателен по отношению к девушкам. А ведь те из кожи вон лезут, чтобы привлечь к себе внимание мужчины. Наверное, в лавках и у портних осели уже приличные суммы. Но тот равнодушно проходит мимо, словно не замечая ни ярких нарядов, ни дорогих аксессуаров, ни томных взглядов.

Филипп лишь равнодушно усмехнулся. Разумеется, он замечал все эти ужимки и уловки. Вот только слишком хорошо он знал, что собой представляют эти девушки, и что им от него нужно. Разумеется, виконтесса прекрасно это понимала, так что все упреки давно превратились в обыкновенную семейную шутку.

Андреас, закатывая глаза к потолку и пытаясь отобразить лицом всю степень мучений, жаловался на всех чиновников вместе и каждого в отдельности. Что бедный и несчастный секретарь даже глотка воды позволить себе не может – настолько все без него тут же сразу перепутают бумаги, потеряют печати, забудут все цифры и данные, а он у них как ходячий справочник. Впрочем, за разговорами он не забывал исправно подкладывать себе на тарелку кушанья и подливать в стакан сок. Более крепкие напитки по настоянию Роситы были запрещены, поскольку все они, кроме графа, по мнению королевской няньки, еще дети.

Одна королева сидела молча, но, видя азартный блеск в ее глазах, остальные предпочитали не трогать девушку. Слишком хорошо они знали, что любой незначительный вопрос может привести к длительным рассуждениям на какие-нибудь темы. Андреас, последним слышавший ее новые идеи, догадывался, что поесть им в таком случае не удастся – слишком уж неаппетитные темы будут подняты.

После ужина все разошлись. Филипп удалился в свою комнату. Слишком насыщенным на события был день, и мужчина справедливо решил, что ему стоит отправиться к себе и отдохнуть, пока он не понадобился зачем-то королеве. Эми предпочла скрыться в библиотеке, на что Андреас лишь в очередной раз закатил глаза к потолку и что-то пробурчал на тему неугомонной девчонки, с которой теперь пусть нянька разбирается и, подхватив под руку Камиллу, исчез в коридоре.

Оказавшись в предоставленных ему комнатах, граф первым делом открыл окно. Он уже был здесь утром, но лишь для того, чтобы помыться и переодеться. Теперь же хотелось пустить в комнату запах опадавших листьев, шум начавшего накрапывать дождя, шорох листвы, аромат доцветавших хризантем. Раньше Филипп не любил осень. Для него это время года представляло собой постоянную непролазную грязь, в которой вязнут кони и телеги, пелену дождя, за которой не видно врагов, сырость в казарме, справиться с которой не могли ни огонь камина, ни жаровни, расставленные во всех помещениях. Сейчас же что-то изменилось. То ли влияние людей, которые внезапно ворвались в его жизнь, то ли просто время пришло.

Мужчина зажег пару свечей и устроился с книгой в кресле. Благодаря Андреасу у него появилась возможность восполнять пробелы образования, чем граф и пользовался. На этот раз королевский секретарь подкинул ему трактат, посвященный экономическим теориям и политэкономии – книга скучная сама по себе, но, как ни странно, прояснявшая те вопросы, которые было принято считать само собой разумевшимися. Во всяком случае, в министерстве, когда Филипп просил объяснить причины каких-то действий, ему отвечали, что всегда так делали. Так что иного читателя сей том бы усыпил, но не графа. Тот с увлечением продирался через абстрактные описания к примерам, которые и делали все туманные объяснения четкими и ясными.

Увлекшись чтением, мужчина не замечал времени. Лишь когда огонь одной свечи заметался, а потом погас, он с удивлением оторвался от оказавшегося увлекательным труда. Вторая свеча тоже грозила в ближайшее время погаснуть. Филипп поднялся и пошел к столику, где в ящичке лежали новые свечи. По пути он остановился у окна и выглянул наружу. Дождь стих. Мужчина посмотрел в сторону окон Эми, но там было темно. Решив, что девушка спит, граф взял свечу и собрался вернуться в кресло, когда странный стук железа по камню, а после тихий шорох привлек его внимание. В этот момент и второй огарок с тихим шипением погас.