Николь с тупым взглядом плюхнулась на её стул и свесила вниз руки:

– Опупеть…

– И не говори.

И Шейн знал об этом. Он говорил об этом. А я восприняла всё как чушь собачью…

«У других участниц в сто раз больше шансов достигнуть вершины и остаться на ней, чем у тебя. Потому что их легко подмять под себя, а ты… ты будешь сопротивляться до последнего и в итоге этот мир использует тебя и уничтожит. Это шоу-бизнес. Ты ничего о нём не знаешь. Ты даже не понимаешь, что он уже тебя использует».

Сегодня было ветрено. Небо Лос-Анджелеса измазано разводами серых туч. Океан наверняка бушует, так что в воздухе больше обычного чувствуется влага и солёный аромат.

Перед автобусами стоял галдёж. И Николь была одной из тех, кто ему активно способствовал, громко разговаривая по телефону. Убрала мобильный в карман и злющая подлетела ко мне.

– День начался погано? – поинтересовалась я, пряча руки в карман толстовки и подпрыгивая на месте, всё ещё с трудом веря в полное отсутствие боли в области лодыжки.

– День начался пипец как погано! – звонко протянула Николь.

– Кто звонил?

– Папа! Спрашивал, жив ли ещё Брайан.

– Жестоко, – сдержать улыбку не получилось; поспешила отвернуться.

Загрузились в автобус без разделения на группы, так что я и Николь заняли соседние места в самом конце салона.

Нас сопровождал один из главных помощников мистера Вонга. Раньше я его часто видела: вечно хмурый такой, низкорослый дядечка лет сорока.

– Прошу минуту тишины! – объявил помощник. – Прежде чем автобус тронется, ассистент раздаст каждому из вас «Акт о неразглашении». Вы должны подписать его прямо сейчас.

Шум голосов тут же наполнил автобус.

– Что ещё за акт? – прошипела Николь, сверля помощника гневным взглядом; кажется, папа-генерал окончательно добил её и без того испорченное Дани настроение.

– «Акт о неразглашении», – ответила я, принимая из рук ассистента лист бумаги и передавая точно такой же Николь.

– Я слышала! – проворчала та.

– Тогда чего спрашиваешь?

– Ладно, и что тут у нас? – Николь принялась вслух зачитывать пункты.

Я молча скользила по строчкам глазами.

Слышала я о таких актах. Во многих шоу они есть. Мало ли что случиться может… Организаторы всеми путями стараются пресечь утечку важной информации, а будущие выбывшие сегодня участники могут очень расстроиться и с радостью этому поспособствовать. Штрафы просто гигантские… даже судом угрожают в случае чего.

А это что за пункт?..

– Эй, – толкнула Николь локтем в бок, – ты тоже это видишь?

Николь не отрывала взгляд от своего акта:

– Это всё, что я вижу, подруга.

– Какого чёрта мы не имеем права добровольно покинуть проект? – Во все глаза уставилась на Николь. – Почему нас только судьи могут исключать?! Что за штрафы? Сколько тут нулей?! И почему этот акт возник только сейчас?! Они что, раньше не могли дать его на подпись?

Николь всё ещё таращилась в лист бумаги:

– Ну ты ведь слышала нашу маленькую принцессу-всезнайку.

– То, что новая группа будет похожа на стадо танцующих стриптизёрш?

Николь подняла на меня тяжёлый взгляд:

– То, что позавчера из Кореи пожаловала важная шишка.

Я глубоко вздохнула:

– Директор R.Q. Entertainment.

– Да, девочка. И ничего хорошего, как видишь, его визит не принёс.

Ещё раз взглянула на акт, затем на Николь и на выдохе прошептала:

– Они меняют правила.

– Именно этим они и занимаются, Тейт.

– Все ознакомились и подписали? – громко произнёс помощник Вонга.

– А если я не стану подписывать? – воскликнула Николь и головы всех присутствующих тут же обратились к ней.

Помощник был удивлён.

– Мисс, вы до сих пор сомневаетесь в таком важном решении, как то, стоит ли идти до конца? – поинтересовался он хриплым неприятным голоском.

– Меня просто интересует, что это ещё за условия такие? А вдруг я беременной окажусь, тоже без штрафа на добровольной основе не выпустите?

Помощник слегка смутился и в поисках поддержки оглядел участников беглыми глазёнками. Но поддержки так и не нашёл.

– Такие… экстренные обстоятельства, мисс, – вновь посмотрел на Николь, – будут оговариваться отдельно. Но без веской причины на добровольной основе, после подписания акта, проект покинуть будет нельзя. Это повлечёт за собой штрафы.

– Да это рабство какое-то!

– Разве? – пискнула с соседнего ряда Дани. – Нормальные условия. Чего было идти сюда, если не собиралась участвовать до конца? Тебе же сказали – экстренные случаи штрафа за собой не повлекут. Если тебя только деньги беспокоят…

– Заткнись уже, курица! – рявкнула на неё Николь.

Я поглядела на Дани и помотала головой, вроде: «Не стоит, у Николь сегодня месячные».

– Ставим подписи и сдаём акты, – провозгласил помощник.

Ассистенты принялись собирать бумаги.

– Ай, чёрт с ним, – фыркнула Николь, ставя подпись, – всё равно меня скоро выпрут. К тому же тут есть пункт, что если дойду до финала, главный контракт с агентством всё равно имею право не заключать. Странно да? – Николь посмотрела на меня.

– Ничего странного, – ответила я, хоть и нехотя, но вспоминая слова Шейна, – в первую очередь это шоу, Николь. Им нужно, чтобы люди голосовали за любимых участников, от этого зависят рейтинги – затраты ведь должны окупаться. А что будет, если один из фаворитов вдруг уйдёт просто потому, что ему тут надоело? Это рискованно. Вот и решили подстраховаться во имя спонсоров и популярности программы.

– Так ты будешь ставить подпись или нет?

Взяла у Николь ручку и посмотрела в акт.

Если честно, то не вижу смысла и дальше участвовать в этом дурдоме. Если до конца шоу ничего не изменится и главная концепция будущей группы такой и останется: «танцующие под рок стриптизёрши», контракт с агентством подписывать не стану. Ни за что.

А если Дани соврала? Что, если она таким образом просто избавляется от конкурентов?.. Тем более от меня. Да и… что мешает любому желающему выкинуть что-нибудь такое, чтобы судьи сами решили тебя исключить? Много ума и не надо. Послать Вонга например… в далёкий лес. Или заявить на камеру, что ты трансвестит и тебя тут насилуют.

В общем, акт я подписала.

Если бы только знала, чем эта маленькая закорючка – моя подпись, в итоге обернётся…