Там лежали черепа и скелеты, снова увидевшие белый свет. Кто тут коммунист, кто гоминьдановец, кто японец, кто солдат марионеточных войск, а кто простой деревенский житель, боюсь, уже и секретарь местного парткома не смог бы разобраться. Черепа имели одинаковую форму и лежали вплотную друг к другу, омываемые одним и тем же дождем. Редкие капли скорбно барабанили по белоснежным костям. В перевернутых черепах скопилась дождевая вода, чистая и холодная, как гаоляновое вино, простоявшее в подвале долгие годы.

Односельчане собрали вылетевшие из могилы кости и кинули обратно в общую кучу. У меня зарябило в глазах, а когда я еще раз присмотрелся, то увидел, что в той же могиле лежат десятки собачьих черепов. Впоследствии я узнал, что череп человека и череп собаки почти не отличаются друг от друга, пробивавшийся в могилу рассеянный белый свет словно передал мне некую информацию, от которой захватывало дух. Славная история человечества связана с огромным количеством легенд и воспоминаний о собаках, история собак и история человека сплелись воедино. Я тоже принял участие в собирании разлетевшихся костей, в целях гигиены надев пару белоснежных перчаток. Односельчане гневно смотрели на меня, и я торопливо сдернул перчатки и сунул в карман брюк. Собирая кости, я ушел дальше всех и добрался до кромки гаолянового поля в сотне метров от общей могилы. В низкой траве, покрытой капельками дождевой воды, лежала полукруглая черепная коробка, ровный и широкий лоб свидетельствовал о незаурядности покойника. Я тремя пальцами взял череп и пошел назад, но среди травы снова блеснуло что-то белое. Это был вытянутый череп. Несколько острых зубов в оскаленной пасти наводили на мысль, что подбирать его нет необходимости. По-видимому, это был собрат голубенького песика, бежавшего за мной по пятам. Или, возможно, волк. А то и помесь собаки и волка. Судя по прилипшим комочкам земли и чистой поверхности, его тоже ударом молнии выкинуло из общей могилы, где он безмятежно пролежал несколько десятков лет. В итоге я и его поднял. Односельчане бесцеремонно сваливали человеческие останки в могилу, кости ударялись одна о другую, ломались и крошились. Я кинул туда же половину человеческого черепа, а потом застыл в нерешительности с огромным собачьим черепом в руках. Кто-то из стариков сказал:

– Кидай давай, тогда собаки были не хуже людей!

И я кинул собачий череп в открытую могилу. Восстановленная «могила тысячи людей» была точь-в-точь такая же, как до удара молнии. Чтобы успокоить потревоженные души, моя мать сожгла перед ней целую кипу желтой бумаги для жертвоприношений.

Я помогал восстанавливать могилу, а потом вместе с матерью трижды поклонился, выказав почтение тысяче трупов, лежавших в ней.

Мать сказала:

– Сорок шесть лет прошло! Мне тогда было пятнадцать…

6

Мне тогда было пятнадцать. Японцы окружили деревню. Твои бабушка с дедушкой спустили меня и твоего маленького дядю в колодец, после чего исчезли без следа. Я лишь потом выяснила, что их убили в тот же день утром…

Я не знала, сколько времени просидела на дне колодца. Твой дядя скончался, труп начал дурно пахнуть. Жаба и ядовитая змея с желтым ободком на шее весь день пристально смотрели на меня. Я умирала со страха… В тот момент я думала, что наверняка сгину в колодце, и тут пришли твои отец и дедушка вместе с остальными…

Дедушка завернул пятнадцать винтовок «Арисака-38» в промасленную бумагу, связал веревкой и потащил на плече к высохшему колодцу. Он велел отцу:

– Доугуань, хорошенько осмотрись, нет ли кого вокруг.

Дедушка понимал, что солдаты из отряда Лэна и Цзяогаоской части положили глаз на эти винтовки. Вчера вечером они с отцом под земляным валом соорудили шалаш, дедушка и все остальные спали, а Слепой сидел у входа и сторожил, прислушиваясь к каждому шороху. Посреди ночи он услышал, что в кустах на пологом склоне что-то вдруг зашуршало, а потом в сторону шалаша двинулись легкие шаги. Слепой по звуку понял, что идут двое, причем один смелый, а другой трусливый. Он уловил дыхание этих двоих, стиснул пистолет и громко рыкнул:

– Стоять!

Слепой услышал, как двое непрошеных гостей поспешно улеглись на землю и начали отползать назад. Он примерно определил направление, нажал на спуск, и пуля вылетела со свистом. Слепой услышал, как эти двое скатились по склону и укрылись в кустах. Снова прицелился туда, откуда доносилось шуршание, и выстрелил. В ответ раздался чей-то крик. Выстрелы разбудили дедушку и всех остальных, они бросились в погоню и увидели, как две черные тени перескочили через ров и метнулись в гаоляновое поле.

– Пап, никого, – сказал отец.

– Запомни этот колодец!

– Запомнил. Это колодец семьи Красы.

Дедушка наставлял его:

– Ежели я умру, то ты винтовки достань и в качестве подарка преподнеси их Восьмой армии, чтоб вступить в их ряды. Эти ребята вроде чуть получше отряда Лэна.

– Пап, мы не будем никуда вступать! Мы сами соберем свой отряд. У нас ведь еще и пулемет есть!

Дедушка горько усмехнулся:

– Ох и непросто это, сынок. Я уже из сил выбился.

Отец опустил веревку, прицепленную к старому колодезному журавлю, а дедушка взялся за конец веревки и перевязал ей винтовки.

– Колодец точно высох? – уточнил дедушка.

– Точно. Мы с Ван Гуаном играли в прятки и в нем прятались.

С этими словами он перегнулся через край и вдруг увидел в кромешной тьме две серых тени.

– Пап! Там кто-то есть! – громко завопил отец.

Они с дедушкой встали на колени на оголовок колодца, напряженно всматриваясь в темноту.

– Это Краса! – воскликнул отец.

– Ну-ка, посмотри, она там жива?

– Вроде бы еще дышит… Рядом с ней свернулась клубком змея, а еще там лежит ее братишка Аньцзы… – Голос отца эхом отражался от стенок колодца.

– Не побоишься спуститься?

– Спущусь! Мы с Красой дружим!

– Только берегись змеи.

– Я змей не боюсь!

Дедушка отвязал веревку от винтовок, закрепил вокруг пояса отца и стал потихоньку опускать его в колодец.

– Ты там поосторожнее! – услышал отец дедушкин крик сверху.

Он нащупал ногой выступающий кирпич и встал на него. Черно-желтая змея вскинула голову, быстро высунула свой раздвоенный язык и зашипела на отца. Когда отец ловил в Мошуйхэ крабов, он научился обращаться со змеями, даже мясо их пробовал вместе с дядей Лоханем – они коптили его на сухих коровьих лепешках, а дядя Лохань рассказал, что змеиным мясом можно лечить проказу. Отведав мяса змеи, они с дядей Лоханем тогда ощутили сильный жар во всем теле. Отец стоял, не двигаясь, ждал, пока змея опустит голову, а потом ухватил ее за хвост и с силой начал трясти, пока кости не захрустели. Тогда он схватил эту тварь за шею и повернул на два оборота, после чего громко крикнул:

– Пап, сейчас я ее выкину.

Дедушка отпрянул в сторону, и из колодца вылетела полудохлая змея, похожая на колбасу. От страха у него волосы встали дыбом, и он выругался:

– Вот ведь сосунок, а смелости как у разбойника!

Отец помог матери приподняться и крикнул:

– Краса! Краса! Это я, Доугуань! Пришел тебя спасти!

Дедушка аккуратно поднял из колодца мою мать и труп маленького дяди.

– Пап, спускай винтовки! – велел отец.

– Доугуань, отойди в сторонку!

Веревка поскрипывала, пока связка винтовок опускалась на дно. Отец развязал веревку и закрепил ее у себя на поясе, а потом крикнул:

– Тяни, пап!

– Хорошо завязал?

– Да!

– Хорошенько закрепи узел, а не как попало.

– Закрепил!

– А узел скользящий или мертвый?

– Пап, ты чего? Я же только что обвязывал Красу, чтоб ее поднять!

Отец и дедушка смотрели на лежащую на земле Красу. Кожа на лице плотно облегала кости, глаза запали, а десны, наоборот, выступали, волосы словно припорошены мукой. А ногти на руках ее братишки стали темно-синими.

7

Под неустанной опекой колченогой тетки Лю моя мать постепенно поправилась они с отцом и раньше были хорошими друзьями, а после истории со спасением из колодца и вовсе стали близки, как брат с сестрой. Дедушка заболел тифом и чуть было