Моего персонажа списали с Гилберта, а прототипом для героя Джона Войта стал Эдди Банкер. В первый день съемок Джон принес в гримерку фотографию Эдди и сказал:

– Я должен выглядеть вот так.

Конечный результат получился отличным, и до сих пор каждый раз, пересматривая фильм, я вижу в нем настоящего Эдди.

На съемках «Схватки» я впервые по-настоящему восхищался работой своих коллег. Я чувствовал себя, как маляр, который оказался в одном помещении с Ван Гогом. Де Ниро, живая легенда, проявлял невероятное терпение, работая со мной, и многому научил во время совместных сцен. Он играет и словами, и паузами между ними.

Когда мы обсуждали сцену моей смерти, он спросил:

– Дэнни, как думаешь, как нам лучше ее разыграть?

– А ты что думаешь?

– Давай сделаем так: ты уже при смерти, но находишь в себе силы и просишь меня убить тебя.

С таким подходом мы вывели сцену на новый уровень. Я спрашиваю его: «Где моя Анна?», а он отвечает: «Мертва». Тут я хриплю от боли, последняя надежда покидает моего героя.

Когда Манн крикнул «Снято!», Бобби помог мне подняться и подмигнул:

– Отличная работа, Дэнни.

Я постоянно наблюдал, как работают самые крупные и яркие звезды. Съемки нередко длились по семнадцать часов. Это очень много, и все равно в каждом дубле надо выкладываться на полную. Наблюдая за Де Ниро, Килмером и Войтом, я научился копить силы для важных сцен.

Кино – особый мир, которому нет аналогов. Было время (сейчас все меняется), когда актеры и режиссеры могли вести себя как скоты. Я не раз видел, как они оскорбляют членов съемочной группы. Если бы это случилось где-то еще, ассистент или электрик потом испортил бы обидчику жизнь, но на съемочной площадке никто не хотел останавливать производство или рисковать репутацией. Однажды я видел, как один знаменитый актер набросился на молодую стажерку-гардеробщицу и довел ее до слез.

– Расслабься, – одернул его я.

Он набычился в ответ.

– Лучше подумай, что творишь, – предупредил я.

Он понял, что я говорю серьезно, и отстал. Я позвал Эдди и рассказал о случившемся.

– Понимаю, но, прежде чем ты его убьешь, разорви свою профсоюзную ксиву. За убийство звезды Голливуда дадут немалый срок, – ответил Эдди.

Я уже хотел отказаться от участия в съемках, но тут ко мне подошел кто-то из продюсерского центра и предложил удвоить зарплату, если я останусь и буду держать этого актера в узде. Я согласился, хотя сейчас понимаю, что за такую работенку мог бы попросить бабла и побольше.

Голливуду тоже иногда нужна грубая сила.

* * *

Когда съемки «Схватки» закончились, я подарил Майклу Манну фотографию Гилберта на тюремном дворе. Снимать там было нельзя, – видимо, подсобил кто-то из местных авторитетов. Насколько я знаю, тот кадр до сих пор висит у Майкла в кабинете.

После выхода «Схватки» на кассетах я посмотрел ее вместе с Мэйв, Гилбертом и Даниэллой. Дети впервые видели, как я умираю на экране. Только Гилберту удалось усидеть на месте во время сцены смерти. Даниэлла и Мэйв не выдержали и вышли из гостиной. Я пошел следом и обнял Даниэллу. Она вцепилась в меня так сильно, словно хотела увериться, что я действительно рядом. Ей все казалось настоящим – она была совсем крошкой. Но и для меня та сцена была не просто выдумкой. Я играл под именем своего дяди, именем своего сына и умер в кадре, потеряв смысл жизни. Именно так когда-то могла по-настоящему закончиться моя жизнь.

Глава 26. Амазонка миссис Финли, 1996

Мы с Мэйв не ладили и были на взводе двадцать четыре часа в сутки. Мы могли смеяться, ссориться, заниматься любовью, а потом опять ссориться, и все это в течение одного часа. Это было слишком. После очередной склоки я почувствовал, что Мэйв преодолела точку невозврата, и поэтому с удвоенной радостью брался за работу в проектах в других странах. В 1996 году я снялся в двух фильмах в Манаусе, в Бразилии: во французском «Ягуаре» и «Анаконде» с Джоном Войтом, Дженнифер Лопес, Айс Кьюбом[50] и Эриком Штольцем.

На съемках «Ягуара» нас мотало между Бразилией, Венесуэлой и Парижем. Тропический лес просто взорвал мне мозг. В первый день в Венесуэле мы завтракали в ресторане под открытым небом при отеле, а по залу кружили два красивых ара. Они оказались офигенно умными птицами. Один отвлек мое внимание, а второй в это время стащил из моей тарелки еду. Я заказал еще одну порцию, и они снова проделали тот же трюк. Я постарался подружиться с ними и протянул немного хлопьев на ладони. Ара одарили меня презрительными взглядами: «Ты откуда вылез вообще? Клюв мой видал? Да я тебе палец откушу». Все время, что мы там жили, по утрам я заказывал сразу три тарелки хлопьев: одну для себя и две для моих новых приятелей.

Потом съемки переместились в Бразилию. На взлете рядом с нашим самолетом летел красивый попугай. Мне нравится думать, что это был один из моих дружков по завтраку.

Мы снимали в деревне в двадцати милях от Манауса, столицы штата Амазонас. Расположенный в самом сердце тропического леса, Манаус считается «легкими мира». Продюсерский центр выделил мне машину, и после работы мы с другими членами съемочной команды уезжали в город и танцевали до утра. Дни и ночи я проводил с массовкой, в которую набрали коренных бразильцев. У них была очень позитивная, теплая и очаровательная энергетика, при этом гордости им было не занимать. Они очень гордились тем, что не прогнулись под португальцами и испанцами, которые завоевали побережье, но так и не посмели углубиться в джунгли Амазонки.

По пути обратно в венесуэльскую Канайму я с воздуха смотрел на огромные прогалины в тропическом лесу. Они были похожи на шрамы – грустное зрелище. На подлете к Канайме мы миновали водопад Анхель, самый высокий в мире. Я не самый большой любитель природы, но Господь иногда творит удивительные чудеса. Не выдержав, я поделился с соседом:

– Бог наверняка приезжает сюда в отпуск.

В то время в Венесуэле как раз произошел государственный переворот. Мы с моим гидом прогуливались по городу, и я по воле случая был в военных ботинках. На меня начали орать пятеро подростков с автоматами в руках и спрашивать, откуда у меня такая обувь.

Я решил притвориться дурачком, так что позволил гиду вести переговоры, а сам просто повторял: «Американо, американо».

– Это американский актер, – объяснил им проводник. – Обувь из Америки.

Они начали требовать