Полковник, неплохо знавший местные дороги, только хмыкнул.

– Они навстречу нам едут, – исправился командир заставы.

«Уазик» мчал по ухабистой рокаде вдоль границы – взбирался на пригорки, мчал по спускам, аж дух захватывало. В сгустившихся сумерках наконец мелькнули фары вездеходов.

– Здесь и подождем, – бросил полковник водителю.

«УАЗ» съехал с дороги. Спокойствие южной ночи нарушал надрывный звук двигателей БМП. Пыхнув черным дымом, вездеходы остановились. Батяня легко спрыгнул с брони, козырнул и принялся докладывать, но тут же закашлялся. От пыли першило в горле. Полковник оборвал официальное обращение.

– Ну, майор, с возвращением. Пусть пока еще и не на родину, но уже ближе. Чего это ты со своими бойцами на броне катаешься?

Лавров сперва прополоскал рот, сплюнул, а затем жадно припал к фляжке. Кадык дергался на небритой шее.

– Где ближайшая таможня? – хрипло осведомился комбат, поздоровавшись с командиром заставы.

Российский полковник недоуменно посмотрел на Батяню. Мол, какие такие формальности? Все договорено.

– Автоматы и боеприпасы собрался декларировать? – Неулыбчивый все же усмехнулся.

– Я в этих тонкостях не очень-то разбираюсь, но если что-то декларировали при вывозе, то и при ввозе отметить надо. Не зря же я с бойцами на броне трясся, пыль глотал.

Заинтригованный гээрушник заглянул в распахнутый задний люк БМП. Лавров посветил фонариком. В пропахшем соляркой чреве боевой машины тесно стояли контейнеры с музейными ценностями.

– Они самые?

– Они… – подтвердил комбат.

Гээрушник тихо присвистнул.

– Может, чего и не хватает, не знаю. Из тех, кто их в Иран вез, никого в живых не осталось, чтобы расспросить.

– Не ожидал, майор. Чего ж ты сразу не сказал, какое дело затеял?

– Сглазить боялся. Да и не уверен был, получится ли.

– Это чтобы у тебя – да не получилось?

– По-всякому бывает. Ну что, узнайте там – дает таможня «добро»? – Лавров устало присел на нагретый солнцем камень и закурил.