Вбежал в кабинет Яша, с которым Геула была ближе, чем со мною,когда-то они занимались в одной группе на курсах синдиков в Иерусалиме. Ясмотрела, как он обнял ее, и она к нему приникла, припала; ничего неизменилось, но голос ее, стоны ее как-то очеловечились, что-то она хотела емуговорить, Яше, что-то пыталась сказать…

— Но… тело?! — она захлебывалась в детскомизумлении — Но хотя бы тело?! Но отдайте же мне хоть тело моего ребенка?!

Я смотрела, как он гладил ее по голове и молчал, гладил имолчал… Я завидовала ему, его естественной ненатужной ласковости. Моя проклятая,запертая на десять замков натура никогда не позволяла мне выдавить из себя хотьслово в подобных случаях. Ком в горле, пробка в мозгу — в беде я всегда выгляжуокаменелым чурбаном.

— Яаков… Яаков… Но почему, скажи… почему я не могуобнять моего ребенка? Где моя девочка, где она, Яаков?..

Я вышла и пошла к себе в кабинет, сильно сжимая зубы.

— …Звонила Клара Тихонькая по поводу выплат на ВечерПамяти… — начала Маша… — и передала, что…

— Ко мне — никого! — оборвала я, и стараясь, чтобыдети не видели моего лица, закрыла за собою дверь. Села за стол, принялась чутьне вслепую шарить «мышкой» в почтовой программе, впуская стаи самых разныхпосланий-приветов-объявлений-зазывов-реклам-просьб, чтоб хоть чем-то занятьруки, голову, мычащую душу…

Вот оно! — то, чего я ждала всегда, и всегда в первыймиг цепенела: Азария. Он знал, будь он проклят, он знал! На этот раз прислалодну только фразу:

«Рахель плачет о детях своих, и не хочет утешиться о детяхсвоих, ибо нет их…» (Иеремия 31:15)

На другое утро я вылетела в Днепропетровск.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Microsoft Word, рабочий стол,

папка rossia, файл dnepropetrovsk

«…некая симпатичная Маргарита, синдик департаментаВосхождения в Украине, с которой мы долго договаривались по телефону о моемприезде, оказалась Ритой, вдовой художника Мити Красина. Она меня и встретила,и сразу мы обнаружили, что давно, давно знакомы, еще с той ярмарки художников вСултановых прудах, по соседству с Геенной Огненной, где когда-то, в первый нашгод, лихо торговали художественными поделками своих мужей.

Вечером, как обычно, я выступила перед общиной, и Ритапотащила меня ужинать.

Мы оказались в богато отделанном псевдо-трактире, теплом, деревянном,со шкурами на стенах, с чучелами медведей и оленей. Что действительно было таммилым и необычным: с появлением новых гостей они выпускали кроликов, живыхкроликов, которые бегали под столами, выпрашивая у обедающих кусочки еды.

На резных антресолях гуляла какая-то простая сердечнаякомпания с аккордеоном и гитарой. И мы, которые, собственно, хотели поговорить,должны были докрикивать друг к другу отрывистые фразы.

Она курит тонкие длинные сигареты, одну за другой — вдоваМити Красина, еще молодая, прелестная женщина, мать четверых сыновей. У неехудощавое улыбающееся лицо, мимика такая. Улыбаясь, говорит о том, какспасалась от тоски после Митиной гибели, как должна была забрать из полициимашину, залитую Митиной кровью. Улыбаясь, рассказывает, как в последниестрашные месяцы добиралась с работы в поселение Алон Швут — домой, к сыновьям…

— Знаешь, — говорит она, улыбаясь, — иногдамне кажется, что все это было в прошлой жизни, и не со мной. А иногда кажется,что это было вчера…

Сыновьям Мити — старшему 16, младшему — 10. Малыш, конечно,отца не помнит, ведь ему не было и двух лет, когда убийцы подстерегли Митюночью, на шоссе, — но ему важно, что старшие братья, вспоминая об отце,всегда включают малыша в воспоминания, и он вроде все помнит тоже…

— Прости, — сказала я, — не помню, убийцнашли?

— Да, их настигли. Они сгорели в машине…

— Ты ездишь без оружия?

— У меня нет оружия, — сказала она. — У Митиоружие было… Кого это спасает?

Веселая компания вскоре спустилась с антресолей и сталаотплясывать неподалеку от нас с таким щедрым здоровым усердием, что я невольноотворачивалась от оживленного, страдающего лица молодой женщины напротив исмотрела на отплясывающих, кружащихся в пьяном веселии теток.

Наконец мы расплатились и вышли. Кроликов, видимо, загнали вклетки. А может, плясуны распугали их по углам…»

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В аэропорту меня встречал Слава.

— Как дела, Слава? Синдикат на месте?

— Да что ему сделается… Он вечный… — подхватил сумку,повел меня к выходу, приговаривая:

— Вчера опять какая-то группа ваших военных в штатскомприезжала. Говорят, генералы, важные чины… А я смотрю, Ильинишна… какие-то ониу вас там простые ребята: рубашки расстегнуты, галстуков в помине нет, смеются,как дети… Всему удивляются и все им до фиолетовой звезды… Ну, чисто, какговорит Рогов, клоуны. Опять кто-то из них в гостинице пачпорт оставил, гонялинас дважды в аэропорт… У меня вот у самого кавардак в доме: супружница законнаялежит с приступом остеохондроза: скукожилась, зацементировалась, засалилась.Ну, рекомендовали ей тут одного командировочного экстрасенса. Пришел он, уложилее на пол, стал над нею эдак руками помавать… Я обошел кругом, смотрю — ееперекосило всю: сейчас либо помрет, либо враз излечится. Оказывается, прямоперед ее лицом этот факир своими штиблетами перебирает. А носочки у негопозапрошлогодние, видать… Приезжий человек, у шурина остановился, а у того — толи воду отключили, то ли очередь в ванну из жильцов всей квартиры…

— …есть еще один факир, Кикабидзе…

— Певец?

— Нет, другой… Говорят, помогает…

Я села в машину и под говорок Славы, под куплеты «Русскогорадио».

…А мой кура-а-тор, районный психиа-а-тор,

дал направленье мне на промискуитет…

Тут же уснула, просыпаясь на светофорах и ловя сквозь сонкакие-то обрывочные его фразы, перемешанные с передачей «Святого распятия»,прерываемого музыкальной программой «Русского радио».

— …как только выпадут дня два свободных, я шасть — вдеревню… колодец там чи-истый, глубо-окий, — душевные места. Туристы, вот,суки: где присел, там и нагадил… Ты ж видишь, гад, что это колодец, местосвятое, что ж ты бейсболкой воду черпаешь, всякий там свой ботинок полощешь! Тыж не харкай веером, подлюга!

— …тут, главное, не зарываться… Они, менты, лихоимцы,ночью на грабеж выходят… Там у них фуражки летят будь здоров… Там они их моютпостоянно… Опять же какой-то биддинг вперли…

— «…наставления мирянам и инокам преподобного СерафимаСаровского: «сердце не может иметь мира, доколе не стяжет сей надежды. Онаумиротворит его и вольет в него радость. О сей-то надежде сказалиДостопоклоняемые иСвятейшие уста: Придите ко Мне все труждающиеся иобремененные и Я упокою вас»…