Беседа началась с неожиданного вопроса:

– Скажите, Эммануил Людвигович, в детстве вы верили в сказки?

Удивленно вскинув брови, Нобель добродушно хохотнул:

– Вы сегодня едва не заставили меня поверить.

Денис посмотрел на него изучающим взглядом: важна была каждая мелочь.

– Хотите, я расскажу вам удивительную историю?

Светловолосый швед сосредоточенно захватил в кулак аккуратную бородку – удивление сменилось легкой степенью озадаченности.

– Попробуйте, Денис Иванович.

– С вашей помощью я сделаю то, что не смогли сделать правительства всего мира: я уничтожу Рокфеллера.

Денис надеялся, что цитата окажется достаточно точной. Реакция собеседника это подтвердила: врожденное скандинавское хладнокровие бесследно испарилось, и в последовавшем вопросе проскользнула изумленная нотка:

– Помилуйте, откуда вы это знаете? В гостинице, кроме нас двоих, больше никого не было.

– Напомнить вам, что вы сказали в ответ? – продолжал наседать Денис.

То, что произошло 14 февраля 1898 года, газетчики окрестили «сделкой века». В берлинском «Палас-отеле» Нобель подписал контракт с Рудольфом Дизелем, который обошелся ему в кругленькую сумму – полмиллиона золотых рублей. Все это было известно из прессы, но подробности встречи для корреспондентов остались загадкой. Письма Дизеля к своей жене, раскрывающие тайну, были опубликованы лишь в конце двадцатого столетия.

– Денис Иванович, я вижу, что вы хотите сказать мне что-то важное, но не знаете, как подступиться. Вы, голубчик, говорите со всей прямотой.

В мире больших денег нет места растерянности – в один миг из хищной акулы можно превратиться в беззащитного малька. Нобель был снова собран и уверен в себе.

– Вас никогда не удивляло, что двадцатилетний юноша из далекой Уральской губернии в одночасье стал одним из самых богатых людей империи?

– Честно говоря, я давно уже не воспринимаю вас как юношу, – со всей серьезностью ответил Нобель. – Глаза видят одно, а сознание – другое. Мне кажется, что передо мной вполне зрелый мужчина. Что касается вашего неожиданного взлета, то история знала немало таких примеров. Возьмите, к примеру, Ломоносова. Молодой человек из глухого уезда стал величайшим ученым. Так что ничего удивительного я здесь не вижу.

– Ломоносов… при чем здесь он?

– Вы так и не решились назвать главную причину.

Это не было вопросом. Просто утверждение.

Денис задумчиво покрутил в руках бокал с коньком и спокойно посмотрел в светлые глаза:

– Я родился в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. В стране, которая называлась Советский Союз.

Нобель покачал головой и иронично улыбнулся:

– Я должен вам верить?

– Через шесть лет Япония объявит войну России. Через двадцать – империя прекратит свое существование.

Это был не ответ. Так, констатация факта.

– Через три года будет вручена первая Нобелевская премия.

Швед заметно вздрогнул. Завещание дяди еще не было опубликовано, и знать его содержание Денис никак не мог.

– Откуда вы знаете?

– Я только что объяснил.

Наступило молчание. Гостя вновь покинула его уверенность. Густые брови нахмурились, а борода подверглась нещадному истреблению. Наконец он негромко промолвил:

– Допустим, что я вам поверил. И что дальше?

– Через полгода начнется кризис. – Денис достал из кармана платок и промокнул капли пота, выступившие на висках. – В Европе он закончится быстро, у нас продлится до самой войны, которая отбросит экономику страны далеко назад. Из этой ямы мы выбраться уже не сможем.

– Революция?

– Да. Мятежники расстреляют императора и его семью. Вы вернетесь в Швецию.

Нобель рывком встал с кресла и возбужденно прошелся по гостиной. Несколько раз затянулся потухшей трубкой и снова вернулся на место.

– Что вы предлагаете?

– Объединить усилия. Я хочу предотвратить войну, но мне одному это может оказаться не под силу.

– Империя прогнила, Денис Иванович. Даже если удастся задуманное вами, это не выход.

Денис снова взялся за коньяк: разговор давался ему нелегко.

– Многое будет зависеть и от нас с вами, Эммануил Людвигович. Игра пойдет ва-банк. Если мы выиграем, то возможности наши возрастут многократно. Если проиграем – то лишимся всего.

– Вы говорили про кризис. Значит, наше обязательство перед вами теперь не имеет смысла?

Нобель говорил о соглашении с Рокфеллером, согласно которому они должны были уронить цены на сырую нефть. Денис согласно кивнул головой:

– Падающие рынки сделают все за вас. Сейчас надо срочно переводить все свободные активы в золото. Более того, когда начнется кризис, мы должны ускорить падение.

– Для чего? И как мы это сделаем? – голос сорвался на высокую ноту. На бедного шведа слишком много свалилось за сегодняшний вечер.

– Пресса, слухи, – лаконично ответил Денис. – Этого будет вполне достаточно, чтобы спровоцировать обвал. Чем быстрее будет достигнуто дно, тем скорее начнется восстановление рынков.

О том, что при этом глубина окажется большей, он говорить пока не стал.

– Что еще?

Напряжение в разговоре нарастало – речь шла не о мелочах.

– Когда падение достигнет финальной стадии, начнем приобретать подешевевшие активы. Нефтяные промыслы, угольные копи, золотодобывающие компании… не важно. На втором этапе, под залог предприятий, начнем скупку акций европейских компаний.

– И что нам это даст?

Денис поднялся с кресла и, достав с книжной полки несколько листков бумаги, молча положил их на столик. Некоторое время гость внимательно изучал текст, написанный торопливым, неразборчивым почерком. Страховка никогда не бывает лишней, и в этот раз услуги стенографистки востребованы не были.

– Это самоубийство, Денис Иванович, – ошеломленно посмотрел на него Нобель. – Нам этого не простят!

– Умоются и утрутся! – жестко ответил он. – У них не останется выбора!

– Мы разрушим все финансовые рынки Европы. И другие государства пострадают не меньше.

– Разрушим, если они не согласятся на наши условия.

– Как вам только в голову это пришло?

В голосе гостя слышалось неподдельное уважение. В хитросплетениях финансовых войн он разбирался отлично.

– В моем времени, в тысяча девятьсот двадцать девятом году, в Америке разразился кризис, названный впоследствии Великой депрессией. Рынки росли как на дрожжах, и все решили, что наступила эпоха всеобщего благоденствия. Простые вкладчики несли свои сбережения, закладывали дома, брали кредиты. На местные рынки устремились деньги со всего мира. В один прекрасный момент пузырь лопнул и похоронил под собой добрую часть экономик всей планеты…