— Слушай, скажи такую вещь: как ты думаешь, если к нему попала очень дорогая рабыня, редкость, акома, стоящая очень много денег, он ее продаст или оставит себе для своих извращенных развлечений?

— Продаст, — ни секунды не сомневаясь, ответила Рила. — Деньги он любит больше, чем баб, и портить такой товар не будет. Ходят слухи, что он давно не состоятелен как мужчина и вымещает свою злобу на молодых рабынях, которых скупает по дешевке. Заметь — по дешевке. И еще: о его жадности ходят легенды. По рассказам прислуги, он может один суп есть неделю, пока тот совсем не прокиснет, — ему жалко выбросить, деньги же потрачены! Покупает испорченное мясо и варит из него суп для слуг и рабов, носит одну и ту же тунику по полгода, пока она не начинает расползаться по швам — и это несмотря на то, что ему принадлежит один из самых больших дворцов в городе, что в банке у него миллионы монет! Его все ненавидят и надеются, что он все-таки когда-нибудь да сдохнет — жир задавит. Но он не дохнет, и все тут! Было несколько попыток его убить, но у него самая лучшая охрана, которую можно купить за деньги, на нее он монет не жалеет. Охрана и близко не подпустила к нему убийц, лучники расстреливают все подозрительное еще издалека, а сам он мишенью для лучников никогда не становится. Если выходит на открытое место, а это бывает редко, его прикрывают высокими щитами.

— Да-а-а… — протянул я удрученно. — И что, нет никакой возможности к нему подобраться? Значит, только через деньги, да? Ну что же, надо подумать. Пообедать есть чего-нибудь?

— Есть, конечно. Прекрасное жаркое на вертеле. Сегодня принесли трех лесных птиц, кухарка зажарила их со специями, хочешь?

— Конечно, хочу, — ответил я и поскреб свою культю. Она ужасно чесалась, похоже, шел процесс восстановления конечности. — Папаша Рагун как там? В порядке?

Рила помрачнела:

— Нет. Не совсем. Сидит в библиотеке, бормочет, с кем-то якобы разговаривает, песни поет… в общем, как обычно. Он регулярно, раз в месяц, это проделывает — уходит в запой, и тогда с ним общаться бесполезно.

— А как же ты с ним поедешь?

— А что, первый раз, что ли? Погрузим его в повозку, а по дороге отлежится и будет опять как новенький.

— Да как ты его из библиотеки-то достанешь?

— Поймаем, — усмехнулась Рила, — повяжем… В сортир же ему все равно надо выходить или попить.

Мы спустились вниз. Предварительно Рила перевязала мне руку, причем сделала так, что казалось, будто у меня есть кисть руки, просто она поранена.

Рука висела на перевязи — в экстремальной ситуации, по идее, я мог врезать ей как дубинкой — конечно, с меньшей эффективностью, чем здоровой рукой, но все-таки…

За столом мы были одни — девчонки разбежались куда-то по своим совершенно неотложным делам. Рила молчала и не мешала мне обдумывать план действий, наверное, чувствовала, что сейчас мне совсем не до нее.

Я размышлял. Если нельзя получить информацию с боем, то ее надо покупать. Только где уверенность, что она правильная? Хорошо, а как я могу быть уверен, что информация, выжатая при помощи силы, правильная? Какая-то патовая ситуация. Выход один: купить информацию и проверить ее на своей шкуре. Надежда на жадность Амунга и на свою удачу, ведь до сих пор мне очень везло. Забравшись в дупло гигантского дерева, я получил такой выигрыш, какой не снился ни одному человеку на Земле.

Пообедав, я встал, взял свой меч и засунул за пояс. Подумал: «А стоит ли его таскать? Не пересилит ли жадность Амунга его осторожность — вдруг он захочет отобрать у меня этот меч? — Усмехнулся. — Вот не было сокровища и не было таких проблем — теперь думай, как сберечь его, как утаить. Не жил богатым — и начинать не хрена!» Еще поразмышлял и попросил Рилу:

— Положи у себя в комнате, спрячь его хорошенько, ладно? И никому не давай в руки.

Рила удивленно взяла меч, брови у нее вскинулись — издалека не было видно, что это за меч, да и тяжесть его не ощущалась, а вблизи… вблизи опытного человека не обманешь, особенно если взять в руки. Она внимательно посмотрела на меня:

— Боишься с собой нести?

— Боюсь, — честно признался я. — Пусть пока дома полежит, а там видно будет. У тебя нет какого-нибудь меча, на время, чтобы выйти на улицу? А то как-то странно — акома, воин, и без оружия. Впрочем, я сейчас в лавке куплю, деньги есть. Сколько стоит приличный меч? Не в курсе?

— Да почему — в курсе. Если покупать новый приличный меч, то от ста монет. Если побывавший в деле, потрепанный — десять-двадцать монет. Возьми лучше один из отцовских, чего тебе деньги зря тратить?

— Да ладно, куплю один старый, мне все равно еще и щит покупать — как воину без щита? — так и так к оружейнику идти.

— Знала бы, не продавала твои трофеи, что по дороге захватил, теперь опять покупать… Иди тогда в лавку Ферона — это как пойдешь отсюда на рынок, у большого дерева с дуплом, такая голубая лавка — он скупает и старое оружие, у него можно подобрать вполне приличное. А то бы папашин меч взял, а?

— Нет. Свой куплю, я еще не совсем нищий, чтобы уж так экономить, — усмехнулся я, — все-таки я слегка подзаработал на Заркуне. Кстати сказать, не поможешь мне оценить драгоценности? Вообще не представляю, чего они стоят!

Я достал из вещмешка узел и выставил его на стол. Рила поморщилась — узел был грязным, в крови и каких-то потеках, он же был сделан из рубахи. Пожав плечами в ответ на ее недовольство и улыбнувшись, я развязал концы узла, и на столе оказалась небольшая груда монет вперемешку с драгоценностями.

Я не особо разбирался в камешках — для меня они все на одно лицо, отличие только в том, что одни прозрачные, бесцветные, другие зеленые, третьи красные, четвертые желтые… и так далее. Чтобы знать толк в камнях, нужно быть или специалистом-ювелиром, или носить их каждый день, покупать, хранить… У нас в семье из драгоценностей были только дедушкины золотые часы да обручальные кольца папы и мамы. Вероятно, как и у большинства обычных российских семей…

Рила покопалась в кучке, отделила драгоценности от монет, осмотрела их и вынесла свой вердикт:

— Много стоят.

Я фыркнул со смеху:

— Ну, ты даешь! Вот это определение! Я и без тебя знаю, что много! Что, более точной цены нет?

— Нет, а что ты хотел? Чтобы дочь купца тебе тут же сделала точную оценку всех камней и работы мастеров-резчиков? — возмутилась Рила. — Вот эти прозрачные стоят дороже, они редкие, зеленые тоже, видишь, они не в дерево, а в кость вделаны — эту кость привозят с севера Арзума, издалека, она твердая, резать ее сложно. Применяют только для дорогих изделий. То, что в дереве, — вот эти желтоватые и фиолетовые камешки — более дешевые поделки, они в ароматном дереве гаура, это более простонародное. Это что, все, что тебе досталось в качестве трофеев от банды Заркуна?

— Ну уж конечно, не от грабежа одиноких прохожих, — съязвил я, — само собой, от банды!

— Ну чего ты злишься, я правда не знаю им цену, — заморгала Рила. — Возьми несколько вещей да сходи к ювелиру, только не к одному — там их не меньше десятка у рынка сидят. Вот там цену и узнаешь. Монет сколько здесь?