— Ты хочешь сказать, — взгляд у меня стал очень тяжелым, а в голосе прозвучал металл, — что я еще и лапу сосу?

— Ну почему сразу ла-а-апу? — Эврард игриво приподнял брови. Зрители затаили дыхание, предвкушая свежие подробности. — Мо-о-озги сосать уме-е-ешь. Професси…

Он вздохнул, нежно глядя на меня.

— …Она-а-а-ально, — мурлыкнул принц гадский, наслаждаясь звучанием окончания этого каверзного слова.

— Ты что? Издеваешься? — вспыхнула я. У нас даже на собраниях не было такой тишины. — Когда это было?

— Когда ты меня нога-а-ами с дива-а-ана оттолкала! Сплю я, зна-а-ачит, сплю-ю-ю, лежу на кра-а-аешке… А потом чувствую, что по-о-ол поднима-а-ается… Причем бы-ы-ыстро… Ба-а-ац! И мы слились с ним в до-о-олгом поцелу-у-уе! — томно вздохнул гениальный директор. — У меня доста-а-аточно то-о-олстый наме-е-ек?

— Не умеешь ты намекать! Ой не умеешь! — парировала я, понимая, что за такую шутку можно легко кубарем скатиться по карьерной лестнице в подвал безработицы. — Две минуты намека и фисе! Зато пафоса, пафоса! Иногда даже вопрос не стоит!

— Что ты хо-о-очешь от ста-а-арого, больно-о-ого челове-е-ека? — пожал плечами Эврард, ничуть не обидевшись. — Кто хочет подро-о-обностей — пусть прихо-о-одит на собра-а-ание!

— Знаю я этого старого, больного человека! А потом на развалинах часовни… — усмехнулась я.

— Ты хочешь сказа-а-ать, что я — разва-а-алина? Я — разва-а-алина? — зеленые глаза нехорошо сощурились в мою сторону.

Структура сделала несколько шагов назад, освобождая место для будущей воронки.

— Зря ты так, — прошептал мне одноглазый. — Прощай, Цветочек…

Я что-то не поняла? Что значит «прощай»?

— Разва-а-алина… — повторил Эврард, скорбно поджимая губы. — Все с тобой поня-я-ятно…

— Эврард, — я вообще ничего не понимала. — Ты чего? Что я такого сказала?

Но он обиделся смертельно и покинул зал.

— Везучая, — принц Эрик похлопал меня по плечу своей медвежьей лапой. — Тут и за меньшее в порошок стирали!

— Собирайте всех лидеров! — глухо произнесла я, гипнотизируя дверь. — Будем решать, как быть!

Я просидела в кабинете, составляя повестку дня и тщетно пытаясь найти свою вину. Где я только ее не искала, но кристально чистая совесть разводила руками, мол, нет ничего!

— Цветочек! — в дверь бабахнули кулаком так, что чуть не вынесли ее вместе с петлями. — Все пришли.

Я взяла бумаги, расправила плечи и приготовилась поднимать боевой дух команды. Спустившись по лестнице, я увидела, как в холле раскинулся полевой госпиталь. Забинтованные тряпками, подволакивающие ноги, показывающие друг другу выбитые зубы и синяки, лучшие представители структуры обильно жаловались на произвол.

— У меня два жуба выбили! — хныкал бородатый мужик с заметными проплешинами, а рядом охала какая-то женщина, баюкая руку в косынке. — Как накинутфя! Как накинутфя!

Почему-то в этот момент мне захотелось дать задний ход, но меня уже заметили и посмотрели с некоторой неприязнью.

— Фто проифходит? — возмутился беззубый, размахивая руками. — Фто творитфя! Я уфожу! Мне ждоровье дорофе!

— Разбойники! — выла сиреной женщина с фингалом под глазом. — Так я и знала! Вот как чувствовала, что обманут!

Голоса сливались в один жалобный вой.

— Успокойтесь! — приказала я, чувствуя, как внутренности делают кульбит. — Я прошу вас, успокойтесь! Все в порядке! Все под контролем! Это равносильно народной любви! Просто правительство нас недолюбливает!

— Ы-ы-ы! — возмущались активисты, показывая, где конкретно их недолюбили.

— Вот! — мне показали спину, на которой сохранились следы плети. — Недолюбили?

— Хорошо, конкретно вас — перелюбили! — в горле пересохло. Структура рушилась на глазах, и, судя по уверениям, никаких денег им уже не надо!

— Мне обещали дом сжечь, если я еще раз кому-нибудь что-нибудь предложу! — слышался визгливый женский голос. В меня полетел каталог, от которого я ловко увернулась. Еще бы, сказывалась ежедневная практика.

— …А потом как хлоп! Очнулся я в канаве! — басил кто-то, пока стоящий передо мной мужик размахивал руками, как таежник, забывший спрей от комаров.

— Успокойтесь! Сейчас все решим! Я придумала, как мы… Эй! — возмутилась я, глядя на то, как народ под руководством какого-то мужика устремляется к выходу. — Сетевой — это образ жизни!

— Нездоровый, надо сказать, — закивал Носач, подходя с бумагами. — Это провал. Я говорил Эврарду, что ему не дадут выйти на рынок? Говорил! А он мне что? А куда-а-а они де-е-енутся? Я ему говорил, что он начал опасную игру? Говорил! А он мне что? А что-о-о они мне сде-е-елают! Они мо-о-огут упасть и уку-у-усить меня за-а-а ногу!

Я нервно отмахнулась, следя за нехорошими настроениями. Срочно требовался Терминатор, чтобы остановить массовую терминацию.

— А у нас изменилась мотивация! — бодренько начала я, пытаясь перекричать рокот возмущения. — Теперь с продажи на десять вы получаете не одну, а две монеты! Например, вы продали на десять золотых! Два золотых ваши! А еще у нас скоро появится конебонус! При обороте в пятьдесят золотых вы получаете коня на выбор! А еще у нас появились лидерские бонусы! Если ваша структура делает оборот в сто золотых, то вам сверху дают пять! И путешествия! Мы как раз разрабатываем туристические маршруты! За счет компании! У нас тут будет круиз, в который мы поплывем!

— Лодку свою нужно иметь? — уточнила какая-то женщина под сорок, нахмурившись и пытаясь оценить наши преимущества.

— Пока да, но мы что-нибудь придумаем! — отмахивалась я, глядя, как все остановились и обдумывают выгоды. Некоторые даже стали загибать пальцы, пытаясь прикинуть прибыль. Я слегка подуспокоилась, чувствуя, что не зря просидела три часа над новым маркетингом. Почему-то слово «круиз» всех очень заинтересовало, поэтому, забыв про раны и про боль, меня засыпали вопросами.

— Мы построим корабль и… — вдохновенно описывала далекое будущее я, представляя, как самолично спускаю на воду какой-нибудь «Непотопляемый», разбивая об него все мечты на возвращение.

— Не кора-а-абль, а гале-е-еру! — послышался знакомый голос. — И вы будете выгреба-а-ать! Никаких бо-о-онусов! Кому не нра-а-авится — марш отсюда!

— Ты что творишь? — мои глаза округлились. — Эврард, ты что делаешь? Я их еле удержала!

— И никаких побла-а-ажек! А то раската-а-али губу! — продолжал Эврард, окончательно превращая нашу фирму в ЧП «Кидалово». — Совсе-е-ем обнагле-е-ели! Цвето-о-очек не согласова-а-ала со мной все измене-е-ения, так что это не счита-а-ается!

Большинство поползли к выходу, проклиная тот день, когда стали частью нашей дружной и молодой «команды».

— Ты зачем это делаешь? — я занервничала, глядя на Эврарда, который стоял и смотрел на удаляющиеся в сторону двери спины моей структуры. — Ты что? Обиделся? Ты сам мне говорил, что я имею право изменять условия, если это будет выгодно для компании! Это даже в договоре прописано!