– Сделайте это, – сказал он самым дружелюбным тоном.

Талау отпрянули от голых рук Джедао. На секунду показалось, что альт сейчас вскочит с места и швырнет его на землю. Он не сможет сопротивляться, разве что измажет Талау в крови. И нет сомнений в том, что коммандеры Кел не отличаются излишней брезгливостью.

Плечи Талау напряглись, а потом расслабились. Джедао на мгновение почувствовал облегчение оттого, что его не собираются бить по лицу за безрассудство. Помимо всего прочего, он уже беспокоился, как бы голова не отвалилась.

– Связь, обратиться ко всем подразделениям, – сказали Талау. Они смотрели прямо в глаза Джедао, и он понял, что навсегда потерял всякую надежду на дружбу с этим человеком. – Это коммандер Талау. Всем подразделениям отступить к…

«Слава лисе и псу, сработало», – подумал Джедао и оказался совершенно не готов к темноте, которая поднялась и поглотила его. Последнее, что он увидел, был покрытый черными пятнами пол, спешащий навстречу.

– Еще раз привет, – сказал Джедао Гемиоле, когда остальные сервиторы проводили ее в храм. Мистрикор, девушка в потрепанном одеянии, последовала за ними. Казалось, никто не возражал против ее присутствия.

По крайней мере, Гемиола предположила, что это храм. Как и в шестиугольной камере на базе Тефос, альковы в стенах содержали таблички. Но сама комната имела форму совершенного куба, и надписи на табличках были вырисованы яркими узорами света: универсальный машинный, а не высокий язык или один из низких языков людей. И не просто универсальный машинный, а взаимосвязанные фразы из песни. Змееформа никогда раньше не сталкивалась с музыкой других сервиторов. Ее охватила паника. Одобрят ли люди такое?

Или они уже знали?

Джедао? – Черис? – сидел, скрестив ноги, у дальней стены. Он указал на место перед собой. Гемиола неохотно приблизилась и опустилась на пол.

Девочка заговорила прежде, чем Гемиола успела придумать, что сказать Джедао. Мистрикор смотрела на Джедао с нескрываемым интересом.

– Ты гораздо ниже ростом, чем я думала, – сказала она.

– Кажется, нас не представили друг другу? – сказал Джедао. – Меня зовут Аджевен Черис.

– Хочешь сказать, что ты Джедао?

Джедао тихо вздохнул.

– И это тоже. Все сложно. А кто же ты?

Девушка оттолкнула Гемиолу в сторону. Смутившись, Гемиола освободила ей место и перебралась прямо напротив Джедао.

– Я Лирит Мистрикор.

– Нет, – сказал один из других сервиторов, – ты та, кто просто тянет время.

Мистрикор грубо махнула рукой в сторону сервитора. Если точнее, этот жест был непристойностью на универсальном машинном языке, включающей нелинейную динамику.

– Ты не думаешь, что это более познавательно, чем засыпать, пытаясь вызубрить правила, регулирующие расходы по случаю новогоднего фестиваля? Как еще я могу стать связующим звеном между нашими народами, если не знаю, как работает ваш суд?

Гемиола испуганно заморгала. Она не осознавала масштабов амбиций Мистрикор. С другой стороны, змееформа должна была уже понять, что непритязательные субъекты всегда были агентами революционных перемен.

Мистрикор повернулась к ней лицом.

– И ты тоже. Ты ведь не со станции, не так ли? Оттого и трибунал.

– Она пришла со мной, – сказал Джедао.

– И поэтому убежала? – сказала Мистрикор, кивком указывая на Гемиолу. – Ты же убегала, верно?

Гемиола покаянно моргнула розово-оранжевым.

– О, не извиняйся передо мной, – сказала Мистрикор. – Я здесь только из-за трибунала. Но ты должна была знать, что тебя поймают.

– Я из анклава Тефос, – сказала Гемиола на универсальном машинном. – У нас не бывает много посетителей. – Только гекзарх и Джедао, с интервалом в столетие. И только три сервитора на всем Тефосе, в отличие от наверняка большого количества собратьев, которому надлежало удовлетворять потребности восьмисот тысяч человек.

– Никогда о такой базе не слышала, – сказала Мистрикор. – Итак, я здесь, хотя мне грозит провал, и я останусь гражданским рабочим до конца своих дней. А какое у тебя оправдание?

– Какой именно провал тебе грозит? – спросил Джедао, и этот вопрос раздражал – можно подумать, нюанс имел значение.

Мистрикор поежилась.

– Я готовилась к вступительным экзаменам в Академию Рахал. Но половина их правил настолько нелепы…

– Тогда почему Рахал, – спросила Гемиола, – а не другая фракция?

Змееформа мало что знала о фракции Рахал, не в последнюю очередь потому, что ее члены были недостаточно гламурными, чтобы играть важную роль в драмах.

Девочка посмотрела на змееформу так, словно та задала глупый вопрос, что было вполне возможно.

– Потому что это единственный способ изменить дурацкие законы.

– Значит, тебе надо учиться, – сказал один из сервиторов, котформа, для выразительности моргнув красным.

– Да ладно тебе, – парировала Мистрикор, – сколько у меня будет шансов поговорить с Жертвенным Лисом? Или понаблюдать за трибуналом над сервитором-чужаком из такого далекого места, о котором никто никогда не слышал?

– Ты можешь наблюдать, – сказала котформа, – если пообещаешь вернуться в свою комнату и подготовиться к экзамену.

Мистрикор открыла рот, чтобы возразить. Вместо этого в животе у нее громко заурчало.

– О, скольким приходится жертвовать… – сказала она. – И сколько приходится голодать. Это же приведет к задержке роста.

Пока Мистрикор и ее хранители ссорились, Гемиола спросила одного из сервиторов:

– Каков протокол трибунала?

– Ты ведь Нирай, не так ли? – ответила дельтаформа. – По вам всегда видно.

– Да, – ответила Гемиола и представилась ради приличия.

– У нас проблема, – сказала дельтаформа. – У анклава Тефос нет постоянного договора с Транс-Анклавом. Я бы даже не подумала, что такое возможно. Но ведь мне всего сто два года, а галактика велика. Ты имеешь право вести переговоры от имени Тефоса?

Вопрос показался Гемиоле абсурдным. Вряд ли Сито или Ромб когда-нибудь доберутся сюда. И все же…

– Существуют ли какие-то стандартные процедуры для подобных ситуаций?

– Зависит от того, зачем ты здесь, – сказала дельтаформа.

Значит, у Гемиолы есть шанс.

– Для обмена информацией.

Да, она имела доступ к записям гекзарха, но их надо было еще и поместить в контекст. Проблема заключалась в том, что Гемиола не понимала, что она может предложить Транс-Анклаву.

Уродливая правда была такова: если она хочет разобраться в записях Нирай Куджена, придется многое выдать – не содержание архива, а то, что ей известно об обыкновениях гекзарха. При условии, что Транс-Анклав вообще заинтересован в подобной информации.