становится громче визг дэвов, отмечая про себя странно высокий тембр в их голосе. Страх. Старый солдат с сомнением приоткрыл глаза и увидел то, что никогда не ожидал бы увидеть. Более тысячи дэвов неслись вперед, но их налитые кровью глаза были не обращены с ненавистью на маленького старика, а смотрели назад. Армия бесстрашных, безрассудных чудовищ бежала, но не в наступление, а от кого-то. Будь-то провидение или чудо, но Огда почему-то уже знал, какой враг был настолько страшен, что сумел пробиться сквозь тугие мозговые стенки дэвов и пробудить в них ужас. Топот усиливался, тряска перерастала в небольшое землетрясение и Огда с теплеющим сердцем понимал, что виноваты в этом были вовсе не визжащие мохнатые твари. Над кронами деревьев раздался невероятной силы рев. Стена пламени, в которую превратилась первая линия леса, буквально взорвалась и на поле боя выбежал альдебаран. Колоссальных размеров чудовище неслось на огромной скорости, сотрясая землю своими гигантскими копытами. Альдебаран наклонил свою голову вперед, прижав к земле острые закрученные рога, походившие на ветвистые деревья. С каждой «ветки» рогов свисало не меньше дюжины дэвов. Часть из них еще была жива и истошно вопила, заливая морду барана черной кровью. Там, в районе темечка огромной головы барана, можно было рассмотреть белые точки, которые при приближении, превратились в двух смертельно бледных подростков.

– Не могу поверить, ты действительно приручил его! – Крикнула Тоша, перекрывая вой ветра.

– Едва ли! Переборщили с тысячелистником. Он слишком агрессивный! – Отозвался Антар.

Баран, словно подтверждая его слова, неистово взвыл и на полном ходу врезался в толпу дэвов. Монстр мотнул головой и полсотни черных тел взлетело в воздух, испустив дух, прежде, чем коснулись земли. Тоша и Антар, стоящие на голове барана, вцепились в длинные локоны шерсти, наподобие поводьев. Впрочем, это было, скорее, инстинктивное действие, не несущее особой пользы. Если бы шаман не наложила связывающие путы на них, они оба свалились бы с барана при первом же рывке. Альдебаран рвал и метал, его клыки, копыта и рога, превращали в кровавое месиво всех дэвов, попадавшихся ему на пути. Периодически в его тело со смачным шлепком вонзались топоры, что, казалось, только сильнее злило разбушевавшееся животное. Охотник и шаман, мотались на голове чудовища, словно безвольные тряпичные куклы на ветру. Огда неверящим взглядом наблюдал за расправой над страшной армией. Он понимал, что одной координированной атакой, тысяча дэвов могла легко замедлить и даже убить альдебарана, несмотря на его рекордно большие габариты. Однако, враг был слишком туп и плохо организован, поэтому лучшее, что могли придумать дэвы, это бежать врассыпную, периодически кидая топоры в неожиданного союзника людей. Но учитывая скорость передвижения последнего, достигали цели далеко не все снаряды. Это в значительной мере определило исход битвы. Альдебаран на удивление с большим аппетитом пожирал дэвов, загребая их своей громадной пастью по пять-шесть тварей за раз. Словно смрадное и жесткое мясо чудовищ пришлось ему по вкусу. Монстр яростно разметал всю тысячную армию подкрепления, пустив в расход даже тех, кто пытался убежать обратно в лес. Глядя на невероятную скорость и силу животного, Огда поражался, как им, людям, удавалось охотится на это поистине величественное животное многие годы подряд. Размозжив последнего видимого противника, баран, наконец-то замедлился. Около сотни дэвов все же удалось добежать до Понки и осквернить ее чистые воды своими потными заросшими телами. Альдебаран проводил злобным взглядом сплавляющихся по реке тварей, но в погоню за ними пускаться не стал. Бурая шерсть животного была полностью покрыта черными внутренностями убитых врагов. Из тела барана торчало не меньше двух сотен топоров и копий. Благодаря прочному волосяному панцирю, раны были неглубокими, но потеря крови начала сказываться. Альдебаран жалобно заблеял и припал на одно колено. С его головы, бесчувственными мешками, одновременно свалились Тоша и Антар. Тоша пришла на секунду в себя, только, чтобы согнуться пополам и выблевать все содержимое желудка на траву. После чего Танцующая с дождем закатила глаза и отключилась. Антар продрал глаза и приподнялся на локтях. То ли благодаря природной стойкости, то ли тому, что за последние сутки он практически ничего не съел, выворачивать Антара не стало. Охотник, изо всех сил, стараясь держаться в сознании, осмотрелся вокруг и быстро проанализировал обстановку. Некогда прекрасное, изумрудно-зеленое поле между лесом и крепостью, безвозвратно было испорчено, покрывшись лужами черной крови и выжженными проплешинами. Тысячи изуродованных до неузнаваемости мохнатых трупов усеяли все обозримое пространство. Среди них узнавались и павшие крепостные воины, которых, к облегчению охотника, казалось было в десятки раз меньше. Дождь прекратился, унялся ветер. Редкие капли уже не могли скрывать запах и поле заполнила чудовищная вонь горелой плоти, пота, боли и страха. Решив, что опасность миновала хотя бы на время, охотник позволил себе расслабиться и рухнуть на землю. Затуманенным взором, Антар заметил вдалеке седого старика, который встретился с ним взглядом. Старик коротко кивнул ему и коснулся кулаком груди, в районе сердца. Антар не знал этого движения, но значение понял. Охотник повторил жест и потерял сознание.

Глава 4. Бруно.

1.

Краиса теплела под боком. Бруно ощущал ее теплое дыхание на коже. Свернувшись калачиком, она что-то нашептывала во сне и терлась носом о плечо. Пепельные волосы Краисы теплым веером расплескались на его груди и щекотали нос, но он не решался убрать их, чтобы не нарушить сон своей прекрасной невесты. Бруно смотрел на нежные смуглые руки, обвивающие его, не в силах поверить своему счастью. Она дарила ему себя последние полгода, но молодой бронник каждый раз просыпался по утрам в страхе, что ему это все приснилось. Лучезарный аметист Востока, талантливый ботаник, историк и военный полевой врач, но для родных просто Краиса. Бедный бронник, унаследовавший от отца старую кузницу и пару дранных сюртуков не мог бы представить такую девушку в своих руках, даже в самых смелых фантазиях. И все же она здесь. Она его любит. Она делит с ним постель. Она видит в нем свой смысл жизни. Бруно еще раз скосился на свою невесту, просто, чтобы убедиться, что она существует. Ее пухлые губы шевелились, выковывая всего одно слово, которое заставляло биться сердце юного бронника с невероятной силой. "Бруно", – нашептывала Краиса во сне, – "Бруно, свет моей жизни".

Громкий стук вырвал бронника из полуденной дремы. Тонкий кузнечный слух моментально определил, что стучали тяжелой латной перчаткой по ветхой двери его кузницы. По привычке Бруно бросил взгляд справа от себя. Боль не уходила. Каждый раз, при виде пустой кровати, отчаяние достигало каждой частички его