И неудивительно, что преемники Григория без каких-либо угрызений совести использовали даже более надменные титулы, нежели тот, против которого он возражал столь торжественно: «Господь гордым противится, смиренным дает благодать».

Для Григория гордыня была как злобный пес. И этот пес преследовал его непрестанно. Он говорит о гордыне так часто, что мы понимаем: он и сам явно был ею одержим. Он видит гордыню во всех ее обличьях. В своих «Моралиях», комментариях на Книгу Иова, он рассматривает ее под каждым углом: «Гордыня, нами названная корнем всех пороков, не удовлетворяется изничтожением одной добродетели, восставляет себя против всех членов души, и, подобно вселенской и смертоносной болезни, разлагает все тело».

Да, Григорий и сам страдал от этой болезни. Все его неистовство, непрестанные срочные письма, которые он рассылал по всему континенту, его нежелание дать себе хоть мгновение отдыха – видимо, все это исходило из того, что он знал свою гордыню и отчаянно желал лицом к лицу встретить зло и одолеть его. Эта борьба длиной в жизнь была совершенно созвучна его стремлению к монашеству.

Миссионер на службе государства

С восшествием Григория на папский престол впервые явился монах. Он все так же следовал строгой аскезе монашеской жизни, окружил себя монахами, сделал их епископами и легатами, утвердил устав святого Бенедикта на соборе в Риме, гарантировал монастырям свободу и право собственности – и своим примером и влиянием сослужил монашеству великую службу.

Одна история – то ли правда, то ли легенда, гласит: прежде чем Григорий стал папой, он встретил на римском рынке троих английских мальчишек – и тут же обратил на них внимание.

«Увы! – воскликнул он. – Столь ясны их лица, но им суждено быть рабами внутренней тьмы! Они так прекрасны, но души их больны и лишены благодати Божьей! Из какого народа эти мальчики?»

«Англы», – ответил рабовладелец.

«Да, в самом деле, – кивнул Григорий, – у них облик ангелов, и им надлежало бы стать сонаследниками ангелов в Царствии Небесном. Из какой они провинции?»

«Из Дейры», – рабовладелец упомянул древнее название нынешнего Нортумберленда.

«Из Дейры? Спасем же их от гнева Божьего (dei ira)! Призовем их под покров милосердия Христова! Кто их король?»

«Элла».

«Так возгласим же аллилуйю в земле Эллы!» – воскликнул Григорий.

Он попытался отправиться в Англию сам, как монах-миссионер, но его задержали сам Бог – и тогдашний папа римский. Но когда он взошел на папский престол, то отправил бенедиктинца Августина и сорок монахов вновь принести Евангелие на английскую землю. И успех этой миссии в Кенте показывает нам прямую связь всего англо-американского христианства с ранней Церковью.

Защитник ортодоксии

Григорий не только страстно желал донести веру до дальних мест. Он серьезно относился к своему призванию защитника ортодоксии. Его учителями веры были Амвросий, Августин и Иероним, но ему не хватало силы их разума. Он не внес новых идей и не создал эпохи в богословии. Но он выразил в формулировках распространенную веру своих дней и передал ее средневековой Католической Церкви. Эта вера охватывала не только официальные провозглашения соборов и учение святых отцов, но и представления неграмотного народа, часто грубые и полные предрассудков, а временами и языческие. К этой массе материала он добавил свой авторитет, и, как следствие, та стала неотъемлемой частью веры Западной Церкви – и богословов, и епископов, и монахов, и мирян. Без наставлений Григория за образом мысли в Средневековье просто не проследить.

В своей доктрине о человеке Григорий делал акцент на том, что грехопадение Адама повлияло на всех его потомков и ослабило свободу их воли, но не уничтожило ее. И именно потому, что некогда человек был движим благодатью, он может содействовать ей и заслужить одобрение своими добрыми делами, порожденными и божественной благодатью, и человеческой волей.

В крещении Бог дает всепрощающую благодать свободно, без каких-либо заслуг со стороны человека. Но грехи, совершенные после крещения, человек должен искупить покаянием. Оно есть форма наказания, наложенного не Богом, а самим человеком: «Либо сам человек через покаяние наказывает грех в себе, либо Бог свершает возмездие над человеком и поражает грех». Покаяние предполагает раскаяние, причем глубокое и искреннее, а также исповедь и дела, достойные похвалы.

Добрые дела, без которых покаяние не завершено – это деяния, подразумевающие жертву или страдание: милостыня, аскетические практики и непрестанное возношение молитв. Чем тяжелее мы согрешили, тем больше должны сделать во искупление грехов и тем осторожнее должны быть в будущем, чтобы избежать их. Достаточно ли мы сделали для искупления, мы не знаем – и узнаем лишь после смерти.

К счастью, грешникам помогают святые. Вера в заступничество святых и обычай взывать к ним с мольбой повлиять на Христа берут начало не с Григория. И верование, и традиция были намного древнее. Но Григорий привлек к ним особое внимание и сделал их главным в христианской набожности. «Вот грядет Праведный Судия, Иисус; страх обымает от толикого сопутствия Ему Ангелов и Архангелов. На этом пришествии решается наше дело, и однако же мы не отыскиваем покровителей, которые были бы тогда нашими защитниками. У нас есть защитники – Святые Мученики; они желают, чтобы их просили и, так сказать, ищут, чтобы их искали. Поэтому их-то просите быть помощниками в вашей молитве, в них-то приобретайте защитников в вашей виновности».

В набожности помогали и реликвии. Григорий поощрял собирание и почитание мощей святых и мучеников: прядей волос, ногтей, больших пальцев, отрезов одежды… Он учил – и многие его современники верили, – что эти вещи обладали великими силами, вплоть до того, что могли защищать себя сами.

И даже если святых и реликвий для праведности в этой жизни не хватало, грехи можно было искупить в чистилище. Это место очищения и страдания – не для тех, кто умирает с серьезными обвинениями, все еще выдвигаемыми против них, но для тех, кто все еще не полностью праведен. По смерти истинно святые сразу попадают на небеса, а грешные – в ад, но те, кто находится в промежуточном состоянии и у кого все еще есть малые грехи, в которых нужно покаяться, проводят время в чистилище.

И, конечно, наивысшим чудом, ключом ко всем другим выражениям божественной силы была Святая Евхаристия. По словам Григория, Евхаристия – это общение с Христом, чье Тело и Кровь действительно присутствуют в хлебе и вине. Питаясь ими, мы питаем себя и укрепляем свою духовную жизнь.

Однако чудесная сила Евхаристии кроется в ее жертвенной природе. Она предлагается священником за грехи людей – не так, как смерть Христа на кресте за грехи всех людей, но только за грехи пришедших ныне причаститься или за тех, за кого ее можно предложить особо. На всех таких людей она влияет подобно покаянию: замещает собой долю страдания, которому они должны были бы подвергнуться в ином случае за их грехи. Она может благотворно влиять не только на живых, но и на умерших, – только на тех, кто находится в чистилище, а не в аду. И если она предложена за кого-либо, кто пребывает в чистилище, то ускорит срок его освобождения.