Копано улыбается и жмет мне руку, его ладонь сухая и легкая. Как у спортсмена. На миг я сожалею, что не узнала этих людей получше, хотя сомневаюсь, что мы подружились бы с ними. Я никогда не понимала, насколько им можно доверять.

На следующий день Адам везет меня в медпункт, попрощаться с Эстер. Пока мы сидим в переполненной приемной, он засыпает, его голова склоняется на грудь. В прошлый раз, когда я была здесь, чужие люди подбирались к нашему дому, крались по саду и заглядывали в окна. Мне не сидится на месте. В открытые двери видно крыльцо с сидящими на нем тремя девушками, две из них пристроились на ступеньке выше третьей. Они смеются и подталкивают подружку в спину. Та вдруг встает и идет прочь, слегка подволакивая правую ногу. Мое сердце чуть не выскакивает из груди.

Я сбегаю с крыльца, оступаюсь на нижней ступеньке и больно подворачиваю лодыжку, но, прихрамывая, пускаюсь за девушкой вдогонку. Оставшиеся на крыльце видят это и окликают ее. Она оборачивается, но это не Теко и не девушка — меня ввел в заблуждение ее рост. Передо мной подбоченившись стоит женщина лет пятидесяти с худым лицом и поджатыми губами. Может, она решила, что я тоже хочу подразнить ее. Я сбивчиво извиняюсь, и она отворачивается.

Пока я возвращаюсь назад, ее подруги молча провожают меня взглядом. Мы заходим в кабинет Эстер в перерыве между приемом пациентов. Медсестра вернулась из отпуска по уходу за ребенком. Громко топая, она расхаживает по тесной комнатке, которая на время была моей. Сквозь приоткрытую дверь видно, как поблескивают ее очки. Эстер смущается, говорить нам почти не о чем, но она сообщает мне, что Барути так и не нашли. Между нами как будто разверзлась пропасть. Мне хочется выкрикнуть, что я — тот же человек, которого она знала два месяца назад, но мы обе понимаем: я очень изменилась.

Мы уезжаем через два дня, в четыре утра во вторник. Вещи в машину уложены, девочки разбужены, одеты и теперь досыпают на заднем сиденье.

Элизабет стоит у двери, Джосайя рядом с ней. Он расправляет плечи и вытягивается, как делал, когда мы приехали. Разве тогда мне могло прийти в голову, как трудно будет с ними расставаться? Я обнимаю Элизабет и прижимаю ее к себе. Она улыбается и похлопывает меня по плечу. Жму руку Джосайе, он кивает и отводит взгляд. Мы уже расплатились, подарки сделаны, моя куртка отлично смотрится на Элизабет. Хочется сказать так много и почти ничего. Последние минуты пролетают настолько быстро, что создают ощущение пустоты.

Мы спускаемся с крыльца, Джосайя с Элизабет уходят в дом и закрывают входную дверь. Позднее Джосайя выйдет работать в саду, а Элизабет снимет белье с кроватей девочек и вымоет полы, а потом приготовит ужин для Адама. Под вечер Джосайя выпустит в сад собак, он с ними уже поладил. Я видела, как однажды днем, присев возле вольера, он о чем-то говорил с ними своим низким напевным голосом.

Машина трогается с подъездной дорожки, дом скрывается за поворотом. Вскоре я окажусь за тысячи миль отсюда. Я уезжаю, не зная о моем несчастье ничего, кроме того, что Сэма похитили. Я не уберегла его, но за моей спиной спят две девочки, уверенные, что их увезут с места трагедии обратно в прежнюю жизнь.

Кабо ждет в аэропорту, там, где мы с ним увиделись впервые. Я сразу замечаю, как он изменился за последние время. Куртка висит на нем как на вешалке, в волосах пробивается седина. Он помогает нам разгрузить багаж и на руках относит Зоуи в зал ожидания. Элис медленно плетется следом. Кабо и Адам негромко переговариваются, планируя как можно быстрее возобновить исследования.

На входе трое полицейских. Нас узнают и вежливо кивают. Компания журналистов с фотоаппаратами на шее толчется у бара. Увлеченные разговором, они нас не замечают.

Зоуи тянет меня за руку — ей надо в туалет. Там очередь, и Зоуи начинает хныкать. Мы стоим за молодой женщиной с растрепанными волосами, держащей за руку всхлипывающего мальчика. Она отпускает его руку и подхватывает волосы резинкой, открывая лебединую шею. Как у Теко. Теко занята похищением очередного ребенка? Я касаюсь плеча женщины, и она оборачивается. Незнакомое прыщавое лицо. Она вопросительно таращится на меня, выдувает розовый пузырь жвачки, находит взглядом плачущего мальчугана и снова смотрит на меня. Наверное решила, что я хотела привлечь ее внимание к ребенку. С улыбкой наклоняется, взваливает его на бедро, втягивает в рот жвачку и целует мальчика, а потом принимается его качать. Малыш перестает плакать. Значит, он не украден. Мы продолжаем ждать своей очереди, Зоуи молча наблюдает за маленьким представлением.

Объявляют посадку, Кабо обнимает детей и меня, а потом сдвигает очки повыше на нос и быстро уходит. Я смотрю ему вслед. Когда он скрывается из виду, у меня перехватывает горло.

Адам целует меня в щеку и наклоняется к детям. Зоуи серьезно и молча кладет голову к нему на плечо. Элис замирает в его объятиях, и пока он говорит, как сильно любит ее, жмурится изо всех сил.

На борту самолета мы находим свои места, девочки садятся от меня по обе стороны, Зоуи у окна. При взлете Габороне уменьшается в размерах, растворяясь в необозримых бурых пространствах буша. Если Сэм жив, он где-то там, в этой глуши. Я борюсь с желанием вскочить и закричать, что мне надо вернуться, ведь там, внизу, остался мой сын. Рядом со мной вдруг стонет Элис. Ее тело напряжено, пальцы вцепились в подлокотники, на лбу выступил пот. Я кладу ладонь на ее сжатые пальцы.

— Элли, дорогая, все хорошо. Мы уже летим.

Элис смотрит на меня. Ее глаза пусты.

— Я знаю, кто украл Сэма, — шепчет она. — Я помогала.

Лондон, январь 2015 года

К счастью, почту приносят с опозданием, после того, как я успела отвезти девочек в школу. Вернувшись, я вижу на коврике у двери большой белый конверт. Судя по весу, это заключение психиатра. Если бы Элис увидела его и догадалась, что внутри, ее первый день в школе был бы безнадежно испорчен.

Щенок Зоуи опять напрудил на полу. Я вытираю лужицу, бросаю салфетку в мусорное ведро и тут же вздрагиваю, будто и впрямь допустив оплошность: в Ботсване ее выстирали бы, высушили на солнце и использовали еще несколько раз.

От черного песика на моих коленях исходит тепло. В последнее время я постоянно мерзну. Хожу в двух свитерах, иногда кутаюсь в одеяло. Потеря веса. Потеря.

Дождь стучит в окна. Сейчас в Кубунге полдень, жара проникает даже в густую тень. Джосайя спит в своей хижине, Элизабет подает обед. Кто-то другой, а не я стоит в дверях, приставив ладонь козырьком ко лбу, и зовет своих детей обедать.

Коди жует конверт, пока я читаю заключение врача и треплю атласные треугольники собачьих ушей. «Коди» — название антилопы куду на тсвана, это имя придумала Элис.

Заключение доктора Харнема, члена Королевского колледжа психотерапевтов

Пациент: Элис Джордан, дата рождения 10 августа 2004 года

Диагноз: депрессивный психоз, синдром генерализованной тревожности