– Лорд Фицуорин, – ответила Мод, назвав титул, который теперь по праву принадлежал Фульку.

Повисло неловкое молчание. Мод уже склонялась к тому, чтобы пробормотать приличествующее случаю извинение и уйти, но потом решила, что это будет проявлением трусости. Кроме того, такое поведение хозяйки выглядело бы непростительной грубостью, пусть даже они с Фульком и испытывали всегда неловкость, общаясь друг с другом. Собрав в кулак всю свою решимость, Мод вошла в комнату и приблизилась к молодому человеку.

– Я с прискорбием услышала о смерти вашего отца, – сказала она. – Он и ваша матушка были очень добры ко мне, когда я гостила в Вестминстере. Я написала леди Хависе и непременно навещу ее, как только смогу.

– Вы очень любезны, миледи, – ответил Фульк, избегая ее взгляда.

– Как она?

– Скорбит, как и все мы.

Он держался на расстоянии и на каждый очередной вопрос отвечал неохотно, едва шевеля губами. Мод почувствовала легкое раздражение.

– Еще вина, милорд? – спросила она, взяв его пустой бокал.

Фульк покачал головой:

– Нет, благодарю вас, мне хватит. Еще один бокал – и я рухну на пол. – Он кашлянул, отошел назад и встал у закрытого ставнями окна. Заметив рядом на низком столике шахматную доску, взял увесистую фигурку из слоновой кости. И произнес: – Вашего мужа позвал кто-то из управляющих, но он обещал скоро вернуться. Если у вас есть дела, миледи, не смею вас задерживать.

Мод вспыхнула:

– Мои дела – заботиться о вашем благополучии. – С трудом сдерживая себя, она чуть не сорвалась на резкость.

– Не уверен, что вы сможете хоть чем-либо поспособствовать ему, – сказал Фульк в ответ и запустил руки в гриву своих тяжелых черных волос. Он бросил на хозяйку дома недовольный взгляд, и Мод невольно подумала, что наверняка со стороны и она сама выглядит точно так же. – Боюсь, я сейчас не самый приятный собеседник, леди Уолтер, и лучше всего предоставить меня самому себе. Безусловно, мне потребуются место для ночлега и тюфяк, чтобы приклонить голову. Поверьте, я буду вам очень благодарен за кров, даже если моя благодарность будет не слишком заметна. – И он попытался изобразить некое подобие улыбки, слегка изогнув губы. Глаза его, впрочем, остались при этом совершенно бесстрастными.

– Конечно. Прошу меня извинить. – Радуясь, что Фульк предоставил ей повод уйти, Мод поспешно покинула комнату с твердым намерением больше не возвращаться. Нет уж, с нее довольно!

А Фицуорин прислонился к стене и спрятал лицо в ладони. Когда вернувшийся Теобальд застал своего бывшего оруженосца у шахматной доски, сотрясающимся в беззвучных рыданиях, он отечески приобнял его и, бормоча слова утешения, повел обратно к теплу камина.

Хьюберт Уолтер откусил большой кусок курицы в кислом соусе и принялся жевать, размышляя о просьбе Фулька.

– Я согласен, что вопрос об Уиттингтоне необходимо было уладить уже давно. Любое дело следует доводить до логического конца, – сказал архиепископ. – Но правосудие нередко осуществляется не так гладко, как нам бы хотелось.

Его устами говорил Хьюберт – королевский чиновник, и Фульку пришлось запастись терпением. Резкая головная боль пульсировала внутри черепа. К еде он едва притронулся. Сейчас ему было не до изысканных яств, сдобренных редкими специями, и не до богатой посуды, которыми мог похвастаться по-эпикурейски богатый стол архиепископа. Сегодня Фульк предпочел бы что-нибудь простое и безыскусное, без позолоты и украшений.

– Я знаю, что твой дед потерял Уиттингтон, когда валлийцы захватили замок, и он достался семейству де Поуис. Что было временным, стало постоянным. Сам понимаешь, возвращение вам Уиттингтона нарушило бы воцарившееся хрупкое равновесие. Генрих гораздо меньше опасался мятежа со стороны Фицуоринов, нежели валлийцев. И кстати, – подняв указательный палец, напомнил он, – в качестве компенсации вам был передан Элвестон.

– Скорее уж, в качестве подачки, – непочтительно фыркнул Фульк. – Ведь Элвестон вчетверо меньше Уиттингтона. И я не уверен, что король Ричард может доверять мне так же, как и моему покойному отцу.

– Это угроза? – поднял брови Хьюберт.

– Угроза, предостережение – называйте как хотите. Когда вассал приносит клятву верности – это своего рода сделка, в которой участвуют две стороны. Мы всегда выполняли свои обязательства: выставляли воинов, если король объявлял войну, честно несли службу. А взамен получили шиш.

Хьюберт промокнул губы льняной салфеткой:

– Это очень резкие слова, Фульк, и к тому же опасные.

– Ваше преосвященство, меня крайне огорчает, что я вынужден их произносить, но это правда. Я не хочу провести остаток жизни, борясь за разрешение этого спора, как боролся мой отец, который умер, завещав продолжить тяжбу за Уиттингтон своим сыновьям. С этим надо покончить сейчас.

Хьюберт Уолтер откинулся на жесткую спинку кресла, внимательно изучая Фулька, словно бы надеясь проникнуть в его мысли.

– Ничего не могу обещать, – наконец сказал он, – но сделаю что смогу. Поскольку Уиттингтон был передан по суду твоему отцу и принадлежал твоей семье во времена Генриха Первого, полагаю, дело твое не безнадежно. Правда, тебе придется уплатить налог на наследство, чтобы вступить во владение землями твоего отца.

– Сто марок, – с неудовольствием произнес Фульк.

Еще бы, ведь сумма эта должна была поглотить годовой доход от настрига шерсти и много чего еще.

Хьюберт кивнул, игнорируя его тон:

– Тогда пусть Уиттингтон будет включен в список земель, за которые ты платишь пошлину. Я попрошу Джеффри Фицпетера составить проект документа, а когда после рождественских праздников отправлюсь в Нормандию к королю Ричарду, то позабочусь, чтобы твое дело он рассмотрел со всем возможным снисхождением.

Услышав это, Фульк отнюдь не просиял от радости: слишком свежи были воспоминания о том, сколь часто надежды покойного отца со временем оборачивались разочарованиями. Однако он все же ощутил признательность Хьюберту. Повернись дело иначе, Фульк натворил бы такого, что его запросто могли отлучить от Церкви.

– Спасибо, ваше высокопреосвященство, – склонил он голову.

Хьюберт поудобнее устроил в кресле свое массивное тело. Он напоминал Фульку перекормленного рыжего льва. Сонный, расслабленный, но все еще достаточно могучий, чтобы убить одним ленивым движением когтя.

– Не стоит благодарности, – сказал архиепископ, отмахнувшись. – Я знаю твои способности, а Ричарду нужно, чтобы такие люди, как ты, принимали его сторону, а не действовали против короля. Мне бы хотелось, чтобы опыт, который ты приобрел на турнирах, пошел на пользу короне, а не наоборот.

– И мне бы этого очень хотелось, ваше высокопреосвященство.

Хьюберт поднял кубок и произнес:

– Тогда за мир и спокойствие!

– Да будет так! – ответил Фицуорин и перекрестился.