– Он скончался в прошлом году, в возрасте пятидесяти семи лет. В последние двадцать лет он ежедневно выпивал по бутылке портвейна.

– Значит, с легкими у него было все в порядке.

– Да.

Они улыбнулись.

– Мой дедушка говорил, что каждому отмерен свой срок и когда придет конец – неизвестно. Тридцать лет или трижды по тридцать, кто знает? К чему тревожиться, Рэйзеби? Просто живи, ведь каждый день – это маленькое чудо.

– Может быть, ты права. Ты – мое чудо, Элис.

Она осветила его жизнь своей любовью, заставила отступить мрачную тень.

– А ты – мое. Иди ко мне, глупенький. – Она обняла его за шею, прижалась к его губам. – Ты давно должен был рассказать мне об этом.

– Должен был, – согласился он.

– И что мне с тобой делать, Рэйзеби?

– Если позволишь, у меня есть несколько предложений, – улыбнулся он.

– Может быть, позже, – шаловливо сказала она, потом, вдруг посерьезнев, поцеловала его, вложив в этот поцелуй всю свою любовь и нежность.

Он крепко прижал ее к себе, и они снова занялись любовью. И Рэйзеби знал, что Элис права. Все должно было кончиться хорошо. Потому что у него были Элис и ее любовь.

Рэйзеби покинул Харт-стрит, и карета помчала его к дому Линвуда. Часы на колокольне уже пробили полночь, когда он постучал в дверь.

Линвуд не так давно вернулся с маскарада. Его черное домино все еще лежало на софе, куда он его бросил. Черная венецианская маска покоилась на столе рядом с полупустым бокалом бренди. Венеции не было видно, но дверь в спальню была закрыта.

– Прости, что заявился к тебе в такой поздний час. – Рэйзеби придвинул кресло поближе к креслу друга и с благодарностью принял бокал бренди. – Я только что с Харт-стрит.

– Ты говорил с Элис?

– Да. Спасибо, что рассказал мне правду, Линвуд, и за все, что ты сделал для меня этой ночью. Но я хотел попросить тебя еще об одной услуге. – Рэйзеби умолк.

– Я слушаю, – сказал Линвуд.

– Когда твой отец использовал все свои связи, чтобы архиепископ Кентерберийский разрешил тебе жениться на Венеции…

Линвуд улыбнулся.

В понедельник утром Элис проснулась одна. Комнату заливал солнечный свет. Она чувствовала присутствие Рэйзеби, пусть даже его не было рядом.

Горничная уже затопила камин. В спальне было тепло и уютно. Недоставало только Рэйзеби.

Элис уже собиралась вставать, когда в дверь постучали. На пороге появилась горничная с подносом, на котором был легкий завтрак – тосты, масло, джем, мед и чашка кофе.

– Приказ хозяина, – сказала горничная и поставила поднос на столик у постели. – Я вернусь через полчаса, чтобы помочь вам одеться.

Элис посмотрела на изумрудно-зеленое платье, висевшее на ширме, платье, которое так много значило для нее и для Рэйзеби. Сегодня она наденет его, чтобы пойти с ним под венец.

Она еще одевалась, когда внизу хлопнула дверь, а в холле послышались голоса. Элис знала – это был Рэйзеби. Он поднялся в спальню, поцеловал обнаженное плечо Элис и, опустившись на постель, принялся наблюдать, как она укладывает волосы в простую прическу.

– Как мисс Даррингтон приняла известие? – спросила Элис, глядя на отражение Рэйзеби в зеркало.

– Поплакала немного.

Элис оглянулась.

– Я чувствую себя виноватой.

– Не вздумай! Это были слезы радости.

– Но я думала, она хочет выйти за тебя замуж, – озадаченно проговорила Элис.

– Я тоже так думал, но, как оказалось, это было желание ее родителей. Подозреваю, что сердце мисс Даррингтон, как и мое, принадлежит другому.

– О…

– Вот именно. – Рэйзеби улыбнулся и окинул ее одобрительным взглядом. – Ты очаровательна, Элис. Но кое-чего не хватает.

– О чем же я забыла?

– Вот об этом.

Он достал из кармана маленький кожаный футляр и протянул ей. Элис открыла коробочку. Это были самые красивые кольца, какие она когда-либо видела. Изумруды и бриллианты искрились на солнце.

– Подходит к твоему платью, – объяснил он и надел кольцо ей на палец.

Несколько мгновений она любовалась кольцом, потом обвила руками шею Рэйзеби и поцеловала его.

– О, Рэйзеби! – прошептала она, – любовь моя.

Когда полчаса спустя Элис вошла в гостиную под руку с отцом Линвуда, графом Мисбурном, она увидела, что вся комната убрана прелестными летними цветами. Солнце заливало гостиную золотым светом. Так же ярко горела и любовь в ее сердце.

В гостиной собрались друзья: Монтейт, Девлин, Буллфорд, Фаллингем и Сара. Эллен и Тилли. И конечно, Венеция.

Рэйзеби и его шафер – Линвуд стояли в центре комнаты, перед священником в темном облачении.

Услышав шаги Элис, Рэйзеби обернулся. Он смотрел, как она приближается, и в глазах его сияла любовь.

Элис протянула ему руку и здесь, перед Богом, священником и друзьями, стала женой того, кого любила больше жизни.

Поместье Рэйзеби, Йоркшир, два года спустя

Элис, леди Рэйзеби, стояла на деревянном мостике и смотрела на реку. Вода была такой прозрачной, что лучи солнца, проникая сквозь листья деревьев, освещали бурые камешки на дне и пятнистую форель. Рэйзеби часто ловил эту крупную рыбу сетью. Элис любила полакомиться форелью, но все же предпочитала видеть ее в естественной среде обитания.

Легкий ветерок играл листвой деревьев, наполнял воздух ароматом летних цветов, в густой траве жужжали пчелы. С веток деревьев доносилось бодрое чириканье воробьев, а где-то в лесу куковала кукушка.

Наслаждаясь идиллией, Элис достала из кармана листок бумаги. Края его обтрепались, видно было, что его не раз открывали и снова складывали. Она пробежала по словам, выведенным на листке. Пусть чернила выцвели от времени и солнца, она знала наизусть каждое слово.

Элис провела пальцем по строчкам. Это было любовное письмо, которое Рэйзеби написал ей когда-то. Теперь Элис уже умела читать и писать, Рэйзеби сам научил ее. Хотя ей все еще трудно было разобрать некоторые слова, но Рэйзеби сказал, что ей нечего стыдиться. Она улыбнулась при мысли о человеке, которого полюбила с первой же встречи, с первого взгляда.

Звук голосов нарушил тишину. Громче всех был женский голос, распевающий старую детскую песенку. Элис улыбнулась, сложила письмо и бережно убрала его в карман.

– Мама! – крикнул чей-то звонкий голосок, дрожащий от возбуждения.

Она обернулась. Маленький мальчик сидел на плечах Рэйзеби. Его светло-каштановые волосы напоминали одновременно и о ее светлых локонах, и о темных волосах Рэйзеби. Темно-карие глаза достались ему от этого высокого красивого мужчины – его отца.