Молча мы спустились на парковку, не без забрались в пиратский катафалк. То есть, я-то уселась со всей грацией, а вот Рыжая с ее мелким ростом с трудом закарабкалась наверх. И всю дорогу потом высказывалась об ущербности тачки и гиперкомпенсации ее хозяина. Я поддакивала, Андрей злился, поездка мне почти понравилась.

Добрались мы в рекордные сроки, Андрей выпрыгнул из автомобиля и потрусил в сторону дома. Он не джентльмен, как я давно заметила. Ольга это тоже заметила, когда я помогала ей выбираться из машины.

К дому мы подходили почти лучшими подругами, так я и представила Рыжую родственникам. Мама сжала ее в объятьях (кто бы сомневался), Март попытался последовать ее примеру, но получил от меня тычок и ограничился рукопожатием. Папуля сообщил, что ему «приятно познакомиться», Вишневский скривился, к Рыжей особо добрых чувств не питая. Макар же, чье присутствие в нашем доме стало практически нормой, сдержанно кивнул, сверля меня взглядом. Парень явно хотел поговорить, но под надзором Вишневского я его призыв проигнорировала.

В общем, у нас все как всегда – нет места для скуки. Через полчаса подъехал Ромка, в этом году он согласился к нам присоединиться, как он выразился, исключительно из больших и светлых чувств ко мне, за что я была ему благодарна. Надо быть смелым и действительно любить меня, чтобы предстать перед настроенным категорически против Симбириным-старшим.

Сидя за столом, я рассуждала, сколько всего способен принести с собой всего лишь один год: триста шестьдесят пять дней назад мы собирались за этим же столом вшестером, гостем стала Ирина и бабка-Симбирина. Тот еще выдался вечером, бабуля у меня непростая. А теперь состав гостей изменился.

Я смотрела на отца, который вполне мог быть причастен к смерти Анны; на Макара, который не мог об этом не подумать хоть раз, но сидел рядом и улыбался довольно; на Вишневского, который готовил что-то нехорошее; на маму, которой до лампочки всякого рода интриги; на брата… и поняла, что находиться здесь не хочу.

Стараясь не привлекать внимание, я тихо поднялась и направилась к выходу. Уже на ходу печатала сообщение Ромке, чтобы вышел тоже. Подожду его на улице, а там… там посмотрим.

Шагов за спиной я не услышала:

– И куда ты собралась? Под речь президента обычно шампанское разливают, а не бегут из дома.

– Опять следишь за мной? – усмехнулась, останавливаясь на крыльце.

– Выпей, – он протянул мне фужер. – Ты слышишь? Один, два…

– Три…

Договорить я не успела, он притянул меня к себе за талию одной рукой. В то же мгновение фужер с шампанским полетел на землю, вторую руку он запустил мне в волосы и прижался губами к моим губам. Наш поцелуй мало отличался от предыдущего: грубый и безумный, мое шампанское тоже оказалось на крыльце, а мысли улетучились в неизвестном направлении. Он сжимал ткань платья и явно мечтал его сорвать. Я целовала его, впервые не вспоминая прошлое, потому что все изменилось. Он другой, и я уже не та.

Понятия не имею, сколько времени прошло, но в себя меня привел грохот: соседи баловались салютом, еще одна ежегодная традиция. Бабахало как на войне, небо запестрило разноцветными огнями. Я смотрела на Вишневского, он на меня.

– Поехали отсюда, – наконец нарушил он тишину, хватая меня за руку. За руку, которую я с удовольствием ему протянула, не будем лукавить. В такие моменты мысли могут полностью отсутствовать.

– Хэй, гайз! Вы уже видели салют? Майя предлагает выйти… – увидев наши «обрадованные» физиономии, Рыжая осеклась: – Ой. А вы чего тут мерзнете? Салют смотреть пойдете, нет?

– В другой раз… – угрожающе рыкнул Андрей, крепко держа меня за руку.

Его хватка, взгляд Ольги, мороз на улице – все это привело меня в чувство. Что я творю? С Андреем так нельзя, он не Макар. Глупости хороши с правильными людьми, с некоторыми они губительны.

Я выдернула руку и с излишним энтузиазмом бросилась навстречу Ольге:

– Знаешь что? А я за! Салют, ура!

Андрей остался на месте. Его взгляд не предвещал хорошего, а меня так и тянула навстречу. Я взяла Рыжую за руку, прокричала что-то про новогоднюю ночь и обняла. Девушка застыла в моих объятиях, наверняка мечтая вырваться. Но ничего, потерпит. Она в моем платье сегодня, пусть отрабатывает.

Вскоре из дома повалили остальные родственники. Пришлось объяснить им, что мне стало дурно от выпитого шампанского. Ромка тут же обнял меня за плечи и повел вперед, что меня порадовало. Нас догнала Рыжая и схватила меня под руку. На меня девушка смотрела с интересом, но при Ромке помалкивала. Ладно, может, и прощу ей наглость с бокалами и шампанским.

Ваня открыл для нас ворота: можно подумать, в калитку мы бы не прошли. Местные жители собрались на небольшом пятачке в тупике нашей улицы. Летом это зеленая лужайка, окруженная деревьями, зимой же… просто пятачок с елкой посередине. Куда сейчас без елки? Много лет здесь собирались делать каток, но идея все никак не находила исполнителя.

Ну а новогодняя ночь объединяла соседей, дарила праздник. Все обнимались и поздравляли друг друга, толпились вокруг мохнатой виновницы торжества. Несколько человек горланили традиционную «Новый Год к нам мчится…», что было на мой взгляд неуместно: как-никак, он уже примчался. Да и вообще, представительные же люди…

Мама быстро влилась в общий коллектив, так как всех здесь знала, папуля брел следом в компании вездесущего Макара. Брат с Вишневским куда-то пропали, может, просто затерялись в толпе. Наша же троица разглядывала салют и людей.

Молчание нарушила Рыжая:

– Эй, а мир оказывается тесен! – завопила она мне в ухо.

– На то и мир.

– Нет, я серьезно: вон та барышня мне знакома, – ткнула она пальцем в нашу новую соседку. Ту самую, что видела подозрительную машину в день убийства Крокодильды.

– Откуда ты ее знаешь? – моментально насторожилась я.

– Я разговаривала с ней, когда пыталась подобраться к Токареву, – пожала она плечами. – Скажем так: она наша предшественница.

– Ты уверена?

– Само собой, я уверена!

Я посмотрела на недовольную Рыжую – ну да, точно уверена. Подняла голову к небу и захохотала. И наверняка в этот момент походила на сумасшедшую, я смеялась до тех пор, пока из глаз не ручьем полились слезы, а к горлу не подступила икота.

– С ней что? – прищурилась Ольга, обращаясь к Ромке. Друг пожал плечами, будто такое поведение для меня дело обычное и он не понимает, зачем вообще спрашивать.

Все еще разглядывая разноцветное небо, я заявила, обращаясь к неизвестному:

– А может, не все так плохо, а? – получилось немного сбивчиво, икота не желала отпускать. Но это прибавило очков к сумасшедшему виду, а значит, все в порядке.

– По мне, так чокнулась Сентябринка.

Я посмотрела на Рыжую: