От вчерашнего дня осталось ощущение нереальности и мерзости. Ну не способен Олег на такое. Они же так похожи. И столько времени проводили вместе. Почему же Горчаков не заметил оскал зла? Еще и помогал. С самого начала его мутило от плана Олега. Но он выполнил его. Не мог не выполнить, потому что Олег сделал бы для него то же самое, если бы Алексей угодил на нары.

По недоразумению. Алексей бы угодил туда по недоразумению, на худой конец, за гонки на «энцо-феррари» в не слишком трезвом виде. Но чтобы убивать… Умышленно и беспощадно. Даже Кольку не пожалел. Кольку, с которым менялись джинсами в десятом классе.

В голове не укладывается. И нигде не укладывается. Нет чемодана, куда это можно запихнуть и отправить подальше. Разве только погрузить в «феррари» и вперед сквозь дождь и ночь…

Почему-то старушка показалась Кате подозрительной. Нетипичная бабулька. Не сидит дома, не пьет чай с вареньем и не смотрит сериал, а бродит в потемках и в ненастье. Впрочем, возможно, она жила здесь когда-то, когда квартиры еще не стоили миллион, потом дети убедили продать хоромы и купить что-нибудь попроще на окраине. Вот и остается иногда приходить, вспоминать молодость и вид из окна.

Вскоре старушке надоело мокнуть, и она зашла в подъезд. Наверное, все-таки чья-то гостья. Заметила, что свет в нужной ей квартире не горит. Стояла и раздумывала, идти или поздно уже. Совсем чужих консьержка не пустит. Так что это или гостья, или бывшая хозяйка.

Консьержка не только пустила бабушку, но и оживилась при виде нее:

— Надо же какие люди! Какими судьбами? Думала, уже не увидимся…

— Да вот решила заглянуть, проведать, проконтролировать. Что здесь творится-то? — Вошедшая сняла дождевик.

— Вроде все спокойно, без безобразиев.

— Ты что, Тимофеевна, новости не смотришь? Самые что ни на есть безобразия. Слыхала, что Черкасского арестовали?

— Так он не наш, в соседнем подъезде живет.

— Зато с нашим Горчаковым постоянно шился. Дружки — не разлей вода.

— И вы думаете, Горчаков — тоже безобразник? — шепотом уточнила консьержка.

— Да все они безобразники. Без образа святого в душе. Живут одним днем. О вечном не думают.

— А зачем же он тогда с вами эту канитель завел?

— Вот я и пришла выяснить.

— Не получится. Ушел он. Вернее, умчался на новой машине. Вот как раз перед вашим приходом.

— А я не с ним буду выяснять, а с ней. Она-то хоть как? Мужиков не водит, соседей не заливает?

— С виду девушка приличная.

— Ну, пойду погляжу, что за птица…

Услышав звонок в дверь, Катя не забыла посмотреть в глазок. Та самая старушка, только уже без дождевика. К ней пришла? Интересно зачем?

— Кто там? — бдительно спросила Катя.

— Это я, — последовал лаконичный ответ.

— Кто «я»?

— Агриппина Ивановна.

— Кто?! — Катя подумала, что ослышалась.

— Тетка твоя. Тетя Груша. Екатерина, открой…

Катя послушалась. От испуга. Щелкнула замком и уставилась на гостью, как на привидение. Ничего себе бывшая хозяйка. Впрочем, так и есть. Только уж очень сильно бывшая. Тетя, завещавшая Кате эту квартиру.

Так что вместо «здравствуйте» племянница выпалила:

— Так вы же умерли…

Наверное, это невежливо — заявлять человеку, что его место на том свете. Но являться из загробного мира, чтобы напугать живых, тоже не признак хорошего тона.

Призрак вошел в Катину квартиру и закрыл за собой дверь.

— И что ты даже не предложишь тетушке чаю? — возмутился он, вернее, она. — Всегда говорила, бестолковая жена у Володьки. Лучше бы мне тебя на воспитание отдали. Я бы научила тебя и манерам, и на фортепиано играть.

Этого не может быть! Кате захотелось ущипнуть себя. Мертвые не возвращаются и не требуют чаю. Истории такие случаи неизвестны. Да, Емельян Пугачев объявил себя чудесно спасшимся царем Петром III, которого то ли задушили, то ли отравили после переворота, учиненного Екатериной и ее любовником Орловым. Но это было лишь громкое заявление, а не достоверный факт. Да и то имелось в виду не восстание из ада, а бегство от убийц из дворца через подземный ход. Но разве у Катиной тетушки имелись причины спасаться бегством и объявлять себя скончавшейся?

Ей все это снится? Существует лишь такое объяснение.

— Ну что ты на меня смотришь, как буржуй на революцию? — проворчала гостья. — Меня не надо бояться. Я не кусаюсь, что бы там тебе ни внушила твоя матушка. Мы с Машей с самого дня знакомства терпеть друг друга не могли. И почему, собственно, я должна ее любить? Не я ее выбирала, не я с ней жила, не я, в конце концов, запила от такой жизни. Но ты, Екатерина, дело другое. В тебе все-таки моя кровь. А я никогда не была слабаком, как твой отец. И никогда не была замужем за слабаком, как твоя мать. Думаю, в этом ты похожа на меня…

— Но вы же умерли, — в отчаянии повторила Катя.

— Ах это? — Тетушка Агриппина наконец-то обратила внимание на эту маленькую деталь. — Да не умирала я. Просто так нужно было сказать.

— Как с Петром III?

— Что за ерунда! Сколько можно держать меня в прихожей моей собственной квартиры? Поставь, наконец, чайник. Я промокла, и мне просто необходимо горячее питье, — распорядилась генеральша.

Кате оставалось только исполнять. Есть поставить чайник. Вернее, пить…

Погрев руки о большую чашку, Агриппина Ивановна соизволила рассказать племяннице о своей кончине и не только:

— Не умирала я. Жила себе спокойно. В этом доме, правда, не здесь, а на два этажа ниже. Но однажды явился ко мне сосед. Оболтус, конечно, но симпатичный. Опять же из князей. Алексей Горчаков. Явился и говорит: «Вы должны переехать в точно такую же квартиру, но через два этажа. Она как раз освободилась». Конечно, освободилась, Наталья Федоровна же умерла. Ей уж под восемьдесят было. И на самом деле квартира точно такая же, нам ремонт в один год делали, даже обои одинаковые клеили. «А потом, — говорит, — вы должны будете свою квартиру подарить своей племяннице. Жить же можете где захотите». Я захотела в Подмосковье, в элитном санатории для пожилых. Да, это тебе не дом престарелых. Там бабушки и дедушки владельцев заводов, газет, пароходов. Есть и киноактрисы, от которых когда-то сходили с ума. И жена адмирала Платонова — Фелиция Никаноровна — там обитает. Неплохая компания. Я Фелицию пару раз навещала и, чего греха таить, даже ей позавидовала. Кормят как в ресторане «Прага». И обстановка такая же шикарная. Процедуры каждый день, массаж. Обслуживающий персонал бегает: «Чего изволите?» А здесь я жила одна в этих хоромах. Ни убраться как следует, ни помыться: голова кружиться начинает. Сумки с продуктами таскать тяжело, за лекарствами ходить далеко. Фелиция говорит: давай ко мне, вместе будем время коротать. Но когда я узнала, какие цены в этом санатории для доживающих свой век, поняла, что даже генеральской пенсии не хватит. А тут вдруг такое предложение. На ловца и зверь бежит. Так что мы с этим мальчиком быстро договорились…