Он жаждал славы и власти над людьми.

Власть над Светланой у него была, и он мечтал завладеть ещекем-нибудь, захватить, заставить прислушиваться к себе, уважать себя, бояться,в конце концов!..

Когда Чермак сказал, что напечатает рукопись, ЕвгенийИванович понял, какой шанс посылает ему судьба! Он станет знаменитым. К немубудут прислушиваться миллионы, его будут читать все – и обсуждать, иперетолковывать, и, может быть, проходить в школе! Его произведения станутбессмертными, а он сам будет ездить в мировые турне, раздавать автографы набульваре Монпарнас, и его звезда займет свое место на Аллее Звезд в Голливуде!Сам Кинг будет добиваться у него интервью, а он не даст интервью очкастомупрохвосту! Все ведущие телевизионные каналы страны станут сообщать о выходе егоновой книги, и депутаты в Думе будут «ставить вопрос на повестку дня», ибопроблемы, поднятые в его романах, столь злободневны и столь широки, что безДумы никак не обойтись! Журналистские шлюхи будут смотреть ему в рот и мечтатьпринадлежать гению современности и апостолу русской прозы!

Может быть, он думал как-то не так, но Светлана представляласебе, что именно так.

Жена-секретарша не годилась ему по всем статьям. Да ещежена-секретарша, которая работает в издательстве, следовательно, ЕвгенияИвановича, гения современности, могли заподозрить в том, что он стал печататьсяне потому, что гений, а «по блату». Это очень советское слово было хорошознакомо Евгению Ивановичу, из тех времен еще ничего не забылось, и ему нехотелось, чтобы факт их родства со Светланой был кем-то установлен. Чермаком, кпримеру.

Конечно, конечно, это было никакое не оружие, а так,тоненький прутик, но она им воспользовалась.

Когда в следующий раз он стал ласково называть ее стервой исукой и глаза его замаслились и приняли мечтательное выражение, когда он вочередной раз напомнил ей про ее никчемного отца и про срок давности, который вданном случае ни на что не распространяется, ибо миллионы, украденные ее отцом,все равно остаются миллионами, она хладнокровно сказала, что, если ондотронется до нее, она завтра же расскажет Чермаку, что автор неплохойповестишки в стиле фэнтези – ее собственный муженек, некогда большой бизнесмени начальник, а нынче отставной козы барабанщик Евгений Иванович Грицук.

Он выпучил глаза.

Она давно уже перестала ему сопротивляться, проситься домой,даже плакать перестала. Она стала холодная, твердая и замороженная, какрыба-треска в магазине, и это ее замороженное состояние выводило ЕвгенияИвановича из себя. Он старался, как мог. Он и бил ее, и насиловал, и говорилневыносимые гадости – ничего не помогало. Она была словно истукан, и никакогоудовольствия он больше не получал!

Ну, не стало больше удовольствия!

Он завел арапник и хлестал ее им, представляя себя ГришкойМелеховым, а ее Аксиньей – из вечной книги того шута горохового (как любилповторять Евгений Иванович), которого все почитали гением!.. А что такогогениального он написал?! Хоть бы одно словечко отличалось от того, что писалЕвгений Иванович! Так нет! Все слова одинаковые, и буквы тоже одинаковые, а тотпочему-то все равно гений! Вот и Евгению Ивановичу очень хотелось в гении,туда, на Олимп, где были они все, столпы и классики!..

Она не скулила, не металась, не рыдала, не ползала по полу.Она даже почти не вздрагивала, когда он набрасывался на нее. Только немножкоподрожала, когда он поработал арапником первый раз, – ну хоть так, хотькакое-то удовольствие ему доставила, стерва! Неужели она не понимает, что он, великийчеловек, без власти – ничто? Власть была нужна ему, как воздух, хотя бы властьнад ней, а она пусть и подчинялась, но в последнее время словно ускользала,выходила из-под контроля!..

А тут еще новое дело! Она грозилась – да как она смеет! –раструбить всем, что простая секретарша и он, гений современности, муж и жена!

Когда она брякнула ему, что расскажет Чермаку, чья именноэто рукопись, он понесся за арапником. Схватил его и прибежал на кухню, где онасидела, глядя в стену.

Ну, что ты будешь с ней делать? Ну как с ней жить живому,горячему мужику? Она ведь не человек! Ну как есть камень холодный!

Она равнодушно посмотрела на Евгения Ивановича, занесшегоарапник над головой.

И пожала плечами.

– Как хочешь, – только и сказала она. – Завтра я сообщуЯрославу, что книгу написал мой муж.

Евгений Иванович затрясся, глаза у него помутнели, и он совсего размаху стегнул арапником по чашкам, стоящим на буфете. Чашки брызнули вовсе стороны.

– Только посмей! – прохрипел Евгений Иванович и опятьстеганул арапником – не по ней, а по чашкам. Она смотрела на него с интересом.– Только посмей! Шкуру спущу, сука! Костей не соберешь!..

И опять стегнул, и опять по чашкам!..

У Светланы вдруг стало проясняться в голове.

Значит, вот как?! Значит, пока ты веришь в то, что тывеликий писатель, я могу не бояться твоих побоев? Значит, я могу спокойнособирать на тебя компромат, чтобы при случае отправить тебя если не за решетку,то хотя бы в психушку!..

И она сделала все, чтобы Чермак издал книгу.

Она приставала к издателю, говорила, что автор оченьперспективный, врала напропалую про какую-то свою давнюю дружбу с этимнеобыкновенным человеком!

Она нашла ту самую ахиллесову пяту и знала, что непромахнется!

Чермак пожимал плечами и говорил, что повестишка неплохая,он бы ее и так издал! Не то чтоб бестселлер, но, в общем, ничего, особенночужие миры, похожие на бред сумасшедшего.

– Ты его тогда как-нибудь подстегни, что ли, этого своегостарого друга! – говорил Чермак. – Пусть он регулярно пишет, сагу, что ли,создает!..

Слово «сага» очень понравилось Евгению Ивановичу. Он заселза «сагу» и перестал бить Светлану. Он ждал мировой славы и был уверен, что онане за горами.

Мировой славы не случилось. Даже громкий псевдоним, которыйвыбрал себе Евгений Иванович, не помог. Книжки выходили, читались, даже сайт вИнтернете завелся, где поклонники обсуждали как раз бред, в котором жили героиЕвгения Ивановича, и поклонникам этот бред очень нравился.

Вроде бы все у него было, а вот слава никак не давалась.

То ли сам автор был уж больно темен и пуст, то ли жанр, вкотором он творил, не слишком востребован, но когда вдруг появился бразильскийпророк и философ Коэлья, Евгений Иванович вознегодовал! Этот выскочка излатиноамериканской деревни занял его место! Это он должен был создаватьфилософские саги, о которых заговорил бы весь мир!..

К тому времени было уже понятно, что со славой получилосьвсе не так, как планировалось, и никому нет дела до того, кто именно его жена икаким путем он попал в издательство «Чело», и Евгений Иванович решил быловозобновить свои опыты над Светланой, но тут она не далась.